Лестница, несмотря на свой пожилой вид, была довольно крепкая и длинная. Мы спускались уже больше получаса, и мне стало казаться, что у подножия нас поджидают австралийские кенгуру. Наконец, через утомительно-долгое время мы уперлись в еще один вход. В этот раз он представлял собой обычное каменное перекрытие, отделяющее лестницу от широкого коридора, слабо освещенного редкими лампочками.

«Это военный бункер, — зашептал Женька, попутно знакомя меня с содержанием всех прочитанных им шпионских романов, — возможно, это секретные склады. Во всяком случае, нам это не интересно, и мы уходим, Тихон!»

Тут Женька круто ошибался. Интерес мой возрос в разы, и я смело направился дальше, рассматривая металлические двери, то тут, то там появляющиеся по обеим сторонам длинного коридора. Наконец мы вышли к единственной открытой двери, за которой я с изумлением обнаружил знакомые коробки. Точнее, коробка была там одна, но имела внушительные размеры, и она была включена. Я узнал гудение и потрескивание, издаваемое устройством, а также узнал искрящуюся жидкость, переливающуюся внутри всеми цветами радуги.

«Коробки для уничтожения тварей! — не сдержал научного восторга непосредственный Женька и знакомо вцепился в мою руку, — но ведь они все уничтожены. Я имею в виду тварей. Ну и коробки уже не актуальны, или нет?»

Помещение, где располагалось таинственное устройство было пустым. Никто не присматривал за гудящим сооружением, никто не гнал прочь посторонних, и это казалось непонятным.

В ответ на мои размышления в широком коридоре раздались уверенные шаги человека, видящего перед собой цель. Я едва успел вытолкать Женьку из тесного помещения и скрылся за распахнутой дверью. Укрытие было ненадежным, и любой, кто не поленился бы повернуть голову, мигом обнаружил бы тех самых шпионов, о которых с упоением вспоминал Женька всю последнюю неделю. Шаги приближались, и вскоре я сумел различить негромкие голоса, взволнованно обсуждающие научные проблемы.

«Увеличьте дозировку и обеспечьте бесперебойную работу устройств, — требовательно и сердито вещал один голос — установка не дает нужных результатов, и мы вынуждены пересмотреть ваши расчеты. Вы должны уяснить себе, что от результата этого эксперимента зависит многое! Если ваши фокусы выйдут из-под контроля, мало не покажется!»

«Вы сами знаете, что нам нужно. Препарат, блокирующий сознание, работает при непосредственном воздействии на объект, Мартын Мартынович, — тут же отозвался другой голос, а я ощутимо напрягся, услышав знакомое имя. — то, что мы внесли изменения в его работу, не гарантирует результат. Разработка не предусматривает массовое применение, необходимы корректировки, а еще больше необходим тот гений, и если бы он согласился сотрудничать…»

«Делайте, то, что я говорю вам». — оборвал на полуслове коллегу нетерпеливый Мартын, и решительно захлопнул дверь, входя в лабораторию. Оставшись в пустом коридоре, мы с Женькой, не сговариваясь, рванули обратно к лестнице, понимая, что если попадемся, то задержимся здесь на неопределенное время.

«О чем они говорили? — едва справляясь с дыханием, бормотал Женька, перескакивая ступеньки, — над чем они работают?»

Мартын много раз упоминал мне о своей давней работе в секретной лаборатории и участии в разного рода опытах, но ни разу не рассказывал о своей сегодняшней деятельности. В нынешних условиях ученое сообщество было помешано на любых изучениях, которые тут же объявляло секретными. Однако некоторые фразы о блокировке сознания, вскользь оброненные коллегой Мартына, заставляли меня насторожиться. Я тоже однажды изобрел такой препарат, он тоже работал при непосредственном воздействии на объект и в массовом применении не употреблялся.

«Сейчас все над чем-то работают, — проговорил я, не отпуская от себя мысль о препарате, — если Мартын вернется сегодня домой, возможно он поделится наболевшим.»

Мартын и правда решил провести окончание рабочего дня в родных стенах. Однако горестями делиться не спешил, внимательно рассматривая Женьку, будто видя его впервые. Женькина злость на Мартына миновала, а сделанные ночью открытия и вовсе вогнали застенчивого Женьку в состояние ступора.

«Я приношу свои глубочайшие извинения, приятель, — наконец проговорил господин Шварц, — в том, что вынужден был оставить Вас вдали от цивилизации, однако неотложные дела не позволяли медлить ни секунды. Я рад, что вам удалось благополучно добраться до дома. Искренне рад»

В искренность слов Мартына я не верил, вероятно также, как и Женька, судя по скривившейся рожице, однако он решил не раздувать всемирной проблемы из уже завершившегося приключения.

«Всякое бывает», — миролюбиво протянул он, давая понять, что все прошло и в обсуждении не нуждается.

«Что с клиникой, Мартын?» — решил я поддержать нейтральную беседу, однако одно мое упоминание благотворительного заведения вернуло на сытую рожу приятеля озлобленно-озабоченное выражение. Кое-как справившись с эмоциями, он горько вздохнул и поведал щемящую историю про недофинансирование проекта, про полное оскудение науки и нехватку грамотных специалистов.

«Ты же понимаешь в медицине, Прохор? — снова озвучил он знакомую фразу, а я подумал о грядущем новом предложении. — на то, чтобы содержать такую прорву пациентов, необходимы знания и средства, а также желание. Ничего этого у ученого сообщества нет и в помине. Они работают на опережение. Иными словами, клинику прикрыли!»

«Из чего же ты собираешься строить семейный бюджет?» — невзначай поинтересовался я, впрочем, не слишком рассчитывая на Мартыновскую откровенность. Ее я и не дождался. Наш новый приятель вскользь упомянул шабашки и закрыл тему.