– Ты че, дебил или притворяешься? – недобро рыкнул главарь. – Тебе жизни не хватит с зарплаты рассчитаться! Счетчик капает ежедневно… Тебе и квартиру продать – не хватит и на половину долга…

Матвей отпрянул от него как от прокаженного.

– Я квартиру продать не могу. – выдохнул он. – Она на матери числится. А мать уже несколько лет числится без вести пропавшей.

– Да не мои проблемы! – амбал сделал шаг к Матвею и, уперев громадную руку с неимоверно большими бицепсами в стену перед парнем и дохнув на него зловонным дыханием, прорычал. – Ты из меня дурака не лепи! Мне твой писк без надобности. Гони бабло и живи спокойно! – он не оборачиваясь кивнул своим дружкам головой и сделал два шага в сторону.

Матвей не успел ни отклониться, ни сгруппироваться – громадный кулак, больше похожий на кувалду обрушился на него, ударив в грудь, и резкая боль прошила все тело. Дыхание перехватило. «Гад. – успел подумать Матвей. – Сломал мне ребра. Теперь точно ни работать, ни ходить даже не смогу. Дебилы, и как мне деньги доставать?». Не успел он отдышаться, как второй удар, еще большей силы, свалил его с ног. Дальше удары посыпались один за другим. Пинали больно, методично, будто отрабатывали приемы боя на тренировочной груше. Матвей скрючился на полу и только пытался прикрыть голову, чтобы совсем не убили. Он уже почти не чувствовал боли, просто лежал и ждал когда все закончится. «Хоть бы умереть поскорей – все равно убьют – так уж лучше сейчас, сразу. Или потерять бы сознание, чтобы не думать. Не чувствовать, не слышать, как трещат его кости и как разрывается плоть.». Но сознание не уходило. А удары все сыпались и сыпались…

– Вставай, гнида! – прорычал амбал, брызгая слюной. Матвей с трудом перевернулся на живот и попытался встать, но резкая боль не дала ему подняться.

– Что, хлюпик?! В штаны наложил? – их громоподобный смех, разорвался в голове Матвея, словно граната, брошенная неподалеку. Матвей прикусил губу, чтобы не застонать. Когда гул в голове немного стих, он с трудом оперся на ладони и подтянул ноги. Однако встать так и не удавалось. На коленях он попытался отползти в угол. Тяжело дыша и захлебываясь кровью, он прислонился спиной к стене и провел ладонью по лицу, пытаясь стряхнуть с глаз алую пену. Образы мучителей расплывались, и он никак не мог сфокусировать взгляд на их лицах.

Как сквозь густую пелену до него долетали слова, вбиваемые в сознание словно гвозди молотком:

– Даю два дня… Иначе смерть легким испугом покажется. Расчленю гада. По кусочкам резать буду… Медленно умирать будешь… Понял, паскуда?..

Матвей попытался кивнуть, но голова закружилась, и его стошнило, прямо на новенький ботинок амбала.

– Гаденыш, твою мать, щенок недорезанный… – визгливо прогремело над ним, и тут удар страшной силы обрушился на его голову. Он только успел заметить, как ботинок, перепачканный его рвотой, приближается к его лицу… В голове взорвались тысячи петард. В глазах потемнело, и он потерял сознание.

Тело вдруг стало необычайно легким, невесомым, боль прошла. Его мучители вдруг исчезли, словно испарились. Необычный свет залил комнату. Казалось, он струится прямо из окна. Матвей чуть повернул голову и скосил глаза – на дворе светло, как днем – нет и намека на дождь. Яркий свет заставил его зажмуриться. Когда же он, наконец, открыл глаза, на кресле прямо перед ним сидела девушка необычайной красоты. Ее хрупкая фигура была укутана с ног до головы в белое легкое покрывало. На бледном лице с тонкими чертами, поражали глаза, огромные, темные и необычайно добрые. Матвей утонул в них как в глубоком озере. Длинные волосы крупными волнами спускались на плечи, и от них исходило радужное сияние. Матвей силился понять их цвет, но так и не смог. Он даже не понимал брюнетка перед ним или блондинка. От всей фигуры исходило такое спокойствие, такая теплота. Захотелось прижаться к ней, обнять, поцеловать в манящие пухлые губы, зарыться в волосы, и бесконечно любоваться греческим профилем…

– Я умер? – промелькнула мысль. – Эти гады меня все ж таки убили!.. Но если смерть такова, то я готов умирать хоть по десять раз на день!.. Глупое желание…

– Подойди… – голос, под стать хозяйке тоже был необыкновенный, томный, бархатный, густой. Матвей медлил, боясь, что боль вернется, как только он пошевелится. Но снова услышал вкрадчивое. – Не бойся, вставай!

Матвей словно загипнотизированный, поднялся и подошел к странной гостье. Он почти не чувствовал боли. Лишь слегка саднило горло и чуть кружилась голова, а в остальном довольно сносно для человека, которому несколько минут… или может быть часов, Матвей не мог определить сколько он провалялся вот так без сознания, переломали все кости…

Он подошел к девушке довольно близко, так, что теперь смог отчетливо уловить чуть сладковатый запах пряных трав, исходивший от ее покрывала.

– Еще ближе. – услышал он завораживающий голос, и сделал еще один несмелый шаг. – Еще… – он остановился прямо перед ней, и смотрел теперь на нее сверху вниз. Она же подняла на него свои темные, почти черные глаза, и от этого взгляда ему вдруг стало немного не по себе. – Тебя зовут Матвей Тарсия? – скорее прочитал он по губам, чем услышал голос и нервно кивнул. – Тебе плохо? Ты попал в жуткую передрягу? У тебя неприятности? – вопросы посыпались на него как из ведра, но ни на один он так и не ответил, может еще и потому, что они скорее звучали как утверждение и не требовали ответа. – Тебе нужна помощь? Ты хочешь наказать обидчиков? – наконец ему представилась возможность говорить.

– Нет… – еле слышно пролепетал он. – Я не хочу никого наказывать. Но мне нужны деньги… Много денег… Слишком очень много денег! – Матвей и сам не знал, почему разоткровенничался с незнакомкой. – Я должен Астаху… Или меня убьют, если через два дня я не верну долг. – он помолчал, пытаясь связать мысли. – Если, конечно, меня уже не убили… – докончил он, пожав плечами.

Короткий смешок заставил его вздрогнуть. Он прозвучало так нелепо, что Матвей вздрогнул, словно его ударили по щеке. Он так плотно сжал зубы, что на скулах выступили желваки. «Дурак! – обругал он себя. – Распустил нюни с первой встречной и получил по заслугам…»