— Я была необъективна. Ты вскружил мне голову вчера, признаюсь…

— Принцесса, — выдыхает Миша как-то тяжело. Его голос горячей, увесистой волной ложится мне на плечи. Вновь я вся покрываюсь мурашками. — Будь покорной.

Отчего-то это требование звучит удивительно интимно. Меня неудержимо бросает в жар. Да так, что нервные волокна будто током простреливает.

— Не буду, — отражаю незамедлительно. Плевать, что задушенным тоном свое волнение выдаю. — Ты же знаешь, что не буду… Я за тобой везде пойду, если буду чувствовать, что ты тоже…

— Полина, — уже сквозь зубы. Со стороны бесконечно спокойного Непобедимого — нечто невообразимое. — Ты уже обещала.

— Обещала. Не отказываюсь. Но сейчас мне важно получить что-то от тебя… Я же тебе не дурочка какая-то. У меня, между прочим, порода! И… Ты же говорил, что тебе нравятся мои искренность и откровенность, — напоминаю спешно, пока хватает смелости и сил. — Ты хочешь семью. Я хочу свадьбу. Настоящую, Тихомиров! Сказочную! Шикарную! Я заслуживаю. Миша… — голос срывается. Но я пытаюсь выдерживать его взгляд. — Я уступаю тебе. Ты — мне.

Он долго молчит. Подавляет меня визуально. Едва дышу, но не отворачиваюсь.

— Только пока ты Аравина, — звучит, как предупреждение.

И я отчетливо понимаю: Саульский был прав. Наш союз легким не будет.

Полина

— Боксеры все отбитые, — изрекает Мира деловито и фыркает.

— Сказала дочь и сестра чемпионов, — лениво отзываюсь я.

Стрельнув взглядами в сторону ринга, на котором в этот момент спаррингуется Миша, не сговариваясь, перекатываемся с животов на спины. Скользим по мату, пока не оказываемся плечом к плечу. Все движения неосознанные, отработанные годами и синхронные. Замираем, когда волосы — ее светлые и мои темные — смешиваются.

— Говорю, как есть, — тем же тоном продолжает подруга. Сплетая под грудью пальцы, умудряется ими жестикулировать. — Вот я бы ни за что не связала свою жизнь с кем-то из этой системы.

— Но ты же сама любишь бокс, — возмущаюсь, не повышая голоса.

— Бокс. Но не боксеров, — акцентирует Мира.

— Как можно их не любить? Не восхищаться? Это же… Такая сила! Такая мощь! Такая энергия! — тем же шепотом выдаю все нужные интонации, чтобы отразить свой восторг.

Мечтательно вздыхаю. Перед глазами, конечно же, только Тихомиров стоит. Сдерживаюсь, чтобы не приподняться и в ту же секунду не найти его взглядом.

— Это все, конечно, круто, — соглашается Мира. Заполняя паузу, какой-то четкий снисходительный звук издает. — Но они же… — взмах рукой по воздуху. — Запаянные.

— Мой папа — нет.

На первых секундах протеста именно он всплывает в мыслях.

— Это сейчас. Ты просто не знала его молодым, — выдает Мира тоном признанного эксперта. — Вот взять хотя бы моего… Из-за чертового бокса он четыре года даже не знал о существовании Миши! — шепчет выразительно, слегка повернув ко мне лицо. — Ты же читала «Птичку для чемпиона»? — вопрос риторический, потому как подруга знает, что читала. Но я все равно машинально киваю. — Бабуля уверяет, что все, как есть, описала. Без прикрас. Там все правда.

Это я тоже знаю. Но… Там обстоятельства!

— Ну, Медведь же ее любил! — болею, как за любимых персонажей, а не как за реальных людей. — Просто… Так сложились обстоятельства! А твоя мама… Она слишком робкая. Если бы она позвонила, написала, сообщила о сыне… Хоть что-то сделала! Все было бы иначе!

— Да при чем здесь сын? Он в принципе не должен был ее бросать! А ведь бросил! Ради этого долбаного бокса.

Не первый раз поднимаем эту тему. Не первый раз спорим. Как умеем только мы с Мирой — шепотом, но с яркими интонациями.

— Это ей не надо было его отпускать! Он прощался, а она что? Стояла и удачи желала! Вот я бы… — на эмоциях дыхания не хватает. — Я не такая! Я своего добьюсь! Еще до свадьбы! Вот увидишь, Мирочка.

— «Своего» — это ты о чем?

— О любви, конечно!

— Хочешь, чтобы Миша в тебя втрескался?

— Ну да…

— Не обижайся, но ты как-то слишком легко ему досталась, — заключает подруга, как всегда, откровенно. — Зачем сразу соглашалась? Явился, сделал предложение, а ты и сдалась со всеми потрохами! — очень редко она меня ругает. А тут прямо-таки проходится по моей гордости. И не возразить ведь! Так и выглядит. — Надо было заставить его побегать! Добиваться! — шипит Мира выразительно.

— Хм… — тяжело выдаю я. В голове безумно крутятся шестеренки. Идей столько генерируется, что какую-то одну сложно ухватить. — Время еще есть. Думаешь, следует заставить его понервничать?

— Непременно! А то такое чувство, что он на тебе женится только потому, что ему время пришло, а ты — подходящая партия.

Я морщусь и бросаю в ее сторону хмурый взгляд.

— Говорю, как есть, — привычно разводит руками.

— Знаю, — киваю, не скрывая огорчения. — Он заявил, что после свадьбы… все будет, как он пожелает.