Его ладони начали немилосердно гулять по коже, оглаживая всё, до чего доставал, и пламя вернулось в кровь, будто только с его прикосновениями оживало, заставляя меня сгорать. Но это становилось слишком невыносимым, чтобы просто терпеть.

– И что мне сделать, чтобы ты меня освободил?

– Попроси прощения, - сжав сосок, сказал он, наклонившись ко мне.

– Ч-что?

– Скажи своим сладким голоском: «Пожалуйста, Дар, прости меня, я больше не буду сбегать!» - прошептал на ухо, прихватив мочку губами, а шея получила ощутимый укус, который тут же был зализан.

У меня от его манипуляций уже в глазах двоилось, и в горле совсем пересохло, а он ещё издевался?

– Не буду… - пробормотала я себе под нос.

– Что-что?

– Не буду я слушать тебя, сволочь бородатая! Ты хренов похититель, всерьёз думаешь, что я просто так возьму и соглашусь на всё? Тоже мне Морозко!

– Зря ты так, девочка…

В равнодушных глазах блеснула истинная стужа, а в следующее мгновение сорочка на меня была разорвана надвое, и цепи, обвивающие мои бёдра, подняли меня ещё выше, раздвигая ноги. Сердце замолотило от понимания, что на этот раз жалеть меня не будут, но я, видимо, совсем чокнутая, если вместо того, чтобы просить о помощи, упрямо уставилась на него, бросая вызов.

– Последнее слово скажешь?
– уже высвободив свой член и медленно водя вдоль бесстыдно раскрытых сейчас складочек, спросило чудовище, не скрывая своего предвкушения.

– Будь ты проклят, Дар… - вырвалось вместе с тяжёлым, жарким дыханием, а по виску скатилась капелька пота, а сильные руки подхватили под ягодицы, крепко их сжав.

– Повторяешься, снежная, но мне нравится, - сказал и одним безжалостным рывком вонзился в меня, заглушая мой, наполненный болью вскрик бешеным, голодным поцелуем, не оставляющим и шанса на спасение.

Откуда, мать вашу взялась эта боль? Я ведь не была невинной или… Или что?

Я смотрела ему в глаза удивлённо, потому что была в самом натуральном шоке, но Дар этого будто и не замечал — разве что темп уменьшил, давая мне привыкнуть. Сделал ещё пару движений и повторил их языком у меня во рту, а потом, заметив, что я самую малость расслабилась, довольно прорычал, вбиваясь уже мощными толчками. Я кричала, но боли больше не было — было только какое-то всепоглощающее, необъяснимое чувство наполненности, и каждая мышца сладко звенела от напряжения, стоило ему двинуть бёдрами.

Похоже, я окончательно сходила с ума, но мне не могло нравиться всё это настолько, чтобы совсем потеряться! Только разум говорил одно, а вот тело предательски плавилось от каждого нового движения внутри, и то, как яростно Дар вколачивался, ухватив одной рукой моё горло, запускало во мне какие-то новые процессы, вынуждая просто покориться ему. Потому что на сопротивление не было даже желания.

– Смотри, как ему нравится, м?
– вдруг долетело до затуманенного сознания, и я вспомнила, что мы здесь не одни, а когда это поняла, кровь прилила почему-то не только к щекам.
– Он бы сейчас присоединился ко мне, правда ведь, Лис?

Елисей был красным, как рак, но глаз не отводил, и сперва даже кивнул, явно забывшись, а потом судорожно замотал головой, вызывая у Дара приступ хохота, а у меня ярости.

– Ты извращенец! Пусти… прекрати сейчас же, слышишь?

– О, я только начал, малыш, - было мне ответом, и твёрдый, горячий ствол во мне чуть замедлился, так и не позволив мне достигнуть оргазма, хотя я была к нему близка.
– И знаешь, что, Настенька? Открою тебе большой секрет — я делаю только то, что ты сама хочешь в глубине души, ведь пожелай ты, чтобы я и пальцем тебя не тронул, так бы оно и было…

Что за бред?

Эта мысль не успела толком возникнуть, как последовал новый вопрос, но я уже не понимала, кому конкретно он адресован.

– А ты знала, что этот проныра уже пытался соблазнить мою невесту?
– горячий шёпот обжёг ухо.

Дар внезапно вышел, а потом развернул меня так, чтобы я оказалась лицом к парню, и тот сравнялся цветом со спелым помидором, не отводя глаз от тог места, где наши тела соединялись. Я же просто не могла осмыслить всего происходящего, потому что этому не находилось нормального объяснения, но что ещё хуже, я не видела в этом объяснении никакого толку, испытывая смесь странных чувств, которых испытывать не могла.

– Ну как тебе вид, шкура предательская? Такая горячая, мокрая и растраханная мной… Она ведь тебя заводит, так?
– прижимаясь полуобнажённым вспотевшим телом к моей спине и водя пальцами по распухшему, слишком чувствительному клитору, спрашивал он Лиса.
– Тебе ведь нравится всё, что мне принадлежит, да?

И, не дожидаясь хоть какого-то ответа, снова вошёл в меня, широко удерживая мои бёдра, чтобы нашему свидетелю всё было хорошо видно, а меня просто вынесло в другую галактику. Перед глазами буквально заплясали звёзды, начали открываться чёрные дыры, и в одну из них меня, видимо, начало утягивать. Я срывала голос, не в силах объяснить себе, почему так нестерпимо хорошо, когда должно быть больно, стыдно и противно, но с каждым новым рывком меня приближало к чему-то неминуемому.