Шрифт:
Светлая на отборе у тёмного… Такого раньше не случалось. Савард в последнее время стал очень скрытным, многое не договаривает.
Вот и что, спрашивается, его темнейшеству от меня надо? Действительно, зачем ему светлая? А Ярнефельт? В курсе, что задумал его правитель? Если он-таки что-то задумал… Наверняка в курсе! Они же лучше друзья. Побратимы.
Что. Они. Замыслили?
— …А потом я поняла, что всё мираж, и стала безжалостно их уничтожать!
История змеиной бойни рассказывалась Фенеллой уже чёрт знает по какому кругу, и каждое новое изложение ночных событий было богаче и на эмоции, и на выдумки. Если верить принцессе Грасиара, она сама всё поняла и со всем справилась. Я там даже мимо не пробегала…
Ну и ладно. Последнее, что мне сейчас нужно, — это чтобы кто-то догадался о моих способностях.
На испытание меня провожали всем табором. И мопс, и Абель, и Айя с Лахьей. Все желали удачи и скорейшего возвращения. Даже Уля сменила гнев на милость, а Велик изволил покинуть клетку и перебраться в соседнюю комнату, чтобы снабдить наставлениями:
«Что бы ни случилось, Саша, стой на своём: ты девица неискушённая и невинная. И пусть хоть треснут!»
Угу, после сегодняшнего «душа» Коршун в этом окончательно удостоверился. В том, что я неискушённая и невинная.
«Проверять будут магией, а магия, бывает, ошибается. Хорошо, если в твою пользу ошибётся, а если нет… В общем, стой на своём, девочка, и всё будет хорошо».
После его советов на сердце стало ещё тревожнее.
Ошибается — не ошибается… Кресла им гинекологического здесь не хватает.
В этот раз проверка должна была состояться за пределами замка, поэтому к тревоге прибавился и мандраж перед полётом.
— Где будет проходить испытание? — спросила я у одного из Коршунов, Грайна, кажется.
Ярнефельт был неподалёку, но подходить к нему и расспрашивать не было никакого желания. Только не когда на тебя даже не смотрят и делают вид, что принцесса Бризантии вдруг стала прозрачной.
— В храме одной из наших наиболее почитаемых богинь, дэйя, — ответил Грайн. — Гедэерис Всевидящая, заключающая в себе два начала: порядка и хаоса.
Замечательно.
Интересно, а местные боги могут ошибаться?
Глава 17 Чистосердечное признание попаданки
Во время полёта мне не было страшно. Наверное, разум понимал, что начинать бояться ещё рано — всё самое волнительное и душещипательное будет дальше, а потому никак не реагировал на воздушные виражи, от которых в прошлый раз сердце так и норовило выскочить из груди.
Я была почти спокойна. Почти… Если бы ещё не присутствие его темнейшества, изволившего занять место напротив, вообще всё было бы роскошно. А так… Стоило поднять на Саварда взгляд, как мурашки тут же отправлялись в паломничество по телу, собираясь где-то внизу живота, в районе груди, на кончиках пальцев. Хотелось потянуться к нему, коснуться красивого благородно лица, губ…
Тьфу!
Тряхнула головой, прогоняя дурацкое наваждение, и посильнее вцепилась в подлокотник, уговаривая себя не пьянеть от магии, быть трезвой.
Трезвым крепким орешком.
— Как ваше самочувствие, дэйя?
Увы, он обращался не к сидевшей рядом со мной Малэйн, а ко мне.
— Всё хорошо, ваше темнейшество. Благодарю за заботу.
— Надеюсь, кошмары после… вчерашнего не донимали? — И при этом так на меня зыркнул, что мелькнула мысль сойти пораньше — на крыше белокаменного особняка, над которым мы сейчас пролетали.
— Спала как младенец.
— Замечательно, — продолжая сканировать меня своими колдовскими глазами, кивнул правитель. — Рад, что крики дэйи Фенеллы не испугали вас. Вы сильная девушка, Дамия.
— Даже несмотря на то, что светлая?
Его темнейшество улыбнулся, и эта улыбка сделала его ещё более привлекательным в глазах фальшивой Дамии.
Беда прям.
— Светлая, тёмная — скоро это перестанет иметь значение. Когда магия уйдёт из нашего мира, не станет и различий.
Логично.
— Но мы сильнее их, ваше темнейшество, — подала голос княжна. — Светлой магии почти не осталось, тогда как у нас…
А ведь у самой-то не сила, а пшик, и ещё чем-то кичится.
Савард ничего не ответил, скользнул взглядом по проплывающему под нами пейзажу и сказал:
— А вот и храм Претёмной Гедэерис. Почти прибыли, дэйи.
И снова мурашки побежали по коже, но теперь совсем по другой причине — разум решил, что уже можно начинать бояться, и сердце предательски сжалось.
Стра-а-ашно.