П. Булацель

Керенский прислушался к бурчанию в животе. Всё же, вода не особо питательна, хоть она и минеральная. Минералы отдельно, вода отдельно, а энергии нет! Организм требовал питания и желательно, чтобы это был не чай, пусть и сладкий.

Пройдя в столовую, находящуюся на втором этаже Мариинского дворца, Керенский сел за столик, взял заказ и принялся вкушать суп с гренками, ожидая второе блюдо из обычной варёной картошки с мясным соусом и жареной селёдкой.

Вы думаете, что селёдка не та рыба, которую жарят? Напрасно, напрасно, отличная рыба, костистая, правда, но и в жареном виде очень даже ничего, то же можно сказать и о ставриде. Разнообразия в еде уже не было в связи с войной и… Мысли Керенского были грубо прерваны двумя подошедшими людьми. Ими оказались его лепший кореш Саша Коновалов и кореш кореша господин Терещенко.

Оба являлись проводниками воли кадетской партии и заодно ярыми представителями самого богатого промышленного истеблишмента. Один из лидеров их партии по фамилии Милюков уже сидел в тюрьме, но этот клоун и друг Гучкова ничего из себя не представлял. Очередная шавка богачей и по совместительству чей-то королевский шпион.

Судя по реакции на этот арест, Гучковым решили пожертвовать, надеясь, что рано или поздно его всё же выпустят, но Керенский не разделял их надежды, скорее наоборот, он предполагал, что эти мавры, сделавшие своё дело, так и останутся там гнить. Ну и ладно.

— Саша, а мы везде тебя ищем с Михаилом Ивановичем.

— Угу.

Керенский, продолжая поглощать суп, промычал с набитым ртом.

— Присаживайтесь, Иванычи, гостями будете. Не желаете ли супчика?

— Нет, спасибо, Саша, мы сыты.

— Сы-ты! Угу, — по складам промычал Керенский. Прожевав и отставив тарелку, внимательно посмотрел на обоих.

— Так что вы от меня хотите?

Коновалов с Терещенко переглянулись. Помявшись, Коновалов продолжил.

— Мы пришли с тобой поговорить о моей бывшей должности министра торговли и промышленности.

— Ааааа! — протянул Керенский. — Но я с тобой, Саша, не хочу разговаривать без бутылки Шустовского коньяка, потому что ты нагоняешь на меня тоску своей навязчивостью.

— Александр Фёдорович, ты что такое говоришь? — Коновалов опешил, Терещенко молчал.

— То, что нужно, то и говорю. Надоело всё, страна катится в тартарары, а вы пришли должность кому-то выспрашивать. Позвольте, это случайно не кто-нибудь из вашей среды толстосумов и промышленников? Аааа! Позвольте догадаться, наверное, это кто-то из купцов Рябушинских? Весьма интеллигентные люди, к тому же богатые, да ещё и старообрядцы. Всё одно к одному. Я устал уже от вас, ребята, от вашей доброты, от вашей ласки. Кого вы мне хотите подсунуть?

Керенский действительно устал, ему и вправду хотелось дать по морде кому-нибудь, да так, чтобы нос аж набекрень. Нажраться, как свинья, тоже хотелось, но не сейчас. Поэтому последняя фраза получилась очень резкой.

— Саша, — Коновалов сел напротив него. — Я понимаю, что ты устал и очень злой, но ведь ты сам так сделал, что тебя не обойти и не объехать. Никого, кто был бы сейчас авторитетнее и при власти, в стране нет, за исключением генералов, но ты же сам вышиб у них из-под ног землю своим приказом № 1. Я теперь понимаю, как это было верно. С тобой все считаются и уже начинают опасаться. Мы предлагаем тебе помощь своими связями и, если понадобится, то и деньгами.

— Кого вы мне хотите подсунуть?

Ответил Керенскому Терещенко.

— Александр Фёдорович, ситуация начинает выходить из-под контроля. Мы с Коноваловым не смогли с ней справиться, и вы понимаете почему. Нам были даны указания, такие же указания получили и вы, но ситуация неопределенна. Вы один знаете, как из неё выйти. Народом овладело безумие свободы, это уже очевидно. Мы предлагаем вам назначить на пост министра торговли и промышленности миллионера Николая Александровича Второва. Он намного больше знает, чем мы вдвоём. Нам стоило огромного труда уговорить его согласиться на эту должность. Он согласился, теперь дело только за вами.

Керенский молча придвинул к себе жареную рыбу и стал торопливо есть, разламывая её жирными руками, чем шокировал обоих фабрикантов. Но они сочли это очередным вывертом измождённой психики Керенского и предпочли не обращать на выходку внимание.

Керенский же, поглощая рыбу, размышлял над сказанным, наконец, наскоро обдумав предложение, сделанное «друзьями», он ответил.

— Хорошо, вы понимаете, что сейчас только от меня зависит очень многое, если не всё. Но что я получу в обмен, какие гарантии? Сейчас всё продаётся и покупается, господа. Особенно дешёвой стала совесть. Она стоит сущие копейки, даже гроши. Так что я получу взамен? Забастовки, вооружённый мятеж? Предательство в угоду Антанте или что попроще?