Поручик задумался, его серые глаза словно потухли, и он весь погрузился в размышления. Думал он недолго.

— У меня нет другого выхода, я хочу служить своей стране, я хочу уничтожить этот хаос, предательство, я хочу отомстить тем, кто всё это развязал. И да, я не предам.

— Ну, что же, вам стоит жить либо здесь в Смольном, либо разместиться в домах, которые находятся рядом.

— Я перееду сюда.

— Хорошо. В дальнейшем место своей канцелярии я переведу в Мариинский дворец, но вам всё равно придётся жить здесь во избежание досадных недоразумений. Впрочем, я сделаю точно также, ведь дома у меня больше нет. А пока вы можете вникать в текущее положение дел, поручик. Не буду вас задерживать.

— Я понял, есть! Разрешите идти?

— Идите, — кивнул Керенский.

Отпустив поручика, Керенский снова вернулся к размышлениям о своей партии. Пока события шли сплошным косяком, о ней никто особо не вспоминал. Какая-то активная часть перешла в её члены из других партий, но после разгрома всех и вся, приток новых соратников в неё резко сократился. И с Плехановым ему до сих пор было некогда переговорить, а вопрос, между тем, уже назрел.

Погружаясь в решение неотложных вопросов, Керенскому абсолютно некогда было заниматься партийной деятельностью. Ему срочно требовался заместитель по партийной части, а то и два, и три, да хоть восемь! Но кого назначить на эти ответственные должности, и как вообще это всё организовать? Все эти люди, которые крутились возле него раньше и были соратниками по партии, не внушали никакого доверия. Особенно сейчас.

Срочно нужно было искать какое-то решение, а для этого придется опять советоваться с жандармом Климовичем и привлекать более-менее вменяемых революционеров. Керенский встал и зашагал по комнате из угла в угол. Неожиданно он вспомнил о своих товарищах по трудовой партии. Они были весьма сомнительными товарищами, но не хуже остальных.

— Кто там был? — задумался, вспоминая, Керенский. — Жилкин Иван Васильевич — старообрядец, нет, это потенциальный враг, подойдёт только на крайний случай, но массы его не поддержат, плохой оратор и вообще.

Степан Васильевич Аникин — мордвин, крестьянин, сельский учитель, литератор, этого ещё можно как-то использовать Продвигая вопрос о земле, он состоял одно время в партии эсеров, но к террористической деятельности не привлекался, что уже неплохо.

Ещё был Алексей Федорович Аладьин, лидер трудовиков, из крестьян, учился в одной гимназии с Ульяновым и с самим Керенский. Ненастоящий Керенский с ним практически не общался, что Аладьину здорово помогло ещё оставаться в живых. Аладьин был человеком неглупым, но не дальновидным.

Он долго жил в Англии, знал английский, французский, итальянский, а о России уже почти ничего и не знал. Можно было его использовать, но только частично, и втёмную. Нужно привлекать к работе более серьёзных и цельных людей. Такими сейчас могли быть только монархисты.

Кадеты, октябристы, прогрессисты и прочие анархисты в своей верхушке были связаны между собою очень тесно. Кто из них кто, очень сложно было понять, если вообще возможно. Для этого надо было быть одним из них, да Керенский, тот, настоящий, и был одним из них. Ему не мешали разваливать Россию своим бессилием и глупостью. Но он, нынешний Керенский, к этому не стремился, а совсем наоборот.

Масонские интересы связывали всех этих деятелей, из-за чего очень сложно было понять, кто из них друг, а кто враг. Но и с монархистами не всё было так просто. Керенский изучал краткие досье, подготовленные на самых известных из них. Те, кто спокойно жил дальше, вызывали подозрение, те, которые были на вершине славы, вроде того же Маркова и ныне покойного Пуришкевича, вызывали ещё большее подозрение.

Арестованные сразу после Февральской революции давали шанс найти среди них нужные кадры, но, опять же, были нюансы. Среди них было полно действительно подлых людей, а то и трусов, сложно всё это, сложно.

Керенский сел за стол и стал искать в недрах его ящичков список записных монархистов, которых выявила комиссия при Временном правительстве. В столе ничего не оказалось, тогда он перешёл к шкафам и, наконец, в одном из них, всё же, обнаружил нужный ему список.

Сев снова за стол, он, шевеля губами, стал просматривать его. Там было много фамилий и известных всем людей, и малоизвестных, а то и вовсе совсем неизвестных.

Например, лидер «Союза русского народа» Дубровин произвёл на него впечатление обычного провокатора, Пуришкевича он уже уничтожил. Красковский был в Финляндии, да и не тот это человек, что нужен.

В конце концов, Керенский остановился на двух — Павле Булацеле и Борисе Никольском. Оба являлись, что называется, махровыми черносотенцами и это было, как раз, что надо! Теперь оставалось просто их найти и доставить к нему. Судя по бумагам, оба сейчас находились в Петрограде.

Оставалось организовать очередной митинг и провести консультации со всеми министерствами и людьми заинтересованными. Это было нелегко. Но нужен был ещё и Плеханов.

Керенский уселся в кресло и снял трубку телефона.