Карл улыбнулся, что для шведского короля было нехарактерно, но сейчас его сухое и вытянутое лицо озарилось радостью.

— Я не ошибся в царевиче — он предприимчив и честен, с ним можно воевать рука в руку против наших общих врагов, он не предаст! Не зря я отдал ему свою шпагу!

Король задумчиво посмотрел в окно — лицо чрезвычайно оживилось, глаза блестели огнем.

— Мы приобрели обязанного нам надежного союзника, барон, с помощью которого отыграем обратно наш проигрыш, и добьемся победы! Надо вернуть все захваченное датчанами и пруссаками.

— Так и будет, ваше королевское величество!

— Еще есть новости?

— Да, мой король! Русские уводят войска из Финляндии — мятежники царя Алексея захватили Нотебург, что закрывает вход в Ладожское озеро. И в их Петербурге, что возводит царь-отец, уже начался голод!

— Прекрасно — я помогу Алексу, чем только смогу. Пора нашему флоту высадить небольшие десанты в Або, и далее на Борио. Это отвлечет силы царя Петра от Нотебурга, и облегчит положение осажденных там московитов — им необходимо удержать эту крепость.

— Царь Петр направил на Москву большую часть своих войск из Лифляндии и Эстляндии, их увел герцог Репнин — в его отряде больше десяти тысяч инфантерии и кавалерии. В Риге осталось всего три полка…

— Я хорошо понимаю тебя, барон фон Герц — мне тоже очень хотелось вернуть наши прежние ливонские владения. Но не всеми моментами следует воспользоваться, иначе потерять можем гораздо больше, а не приобрести. Не стоит! Свой выбор я давно сделал!

Решительным голосом твердо произнес Карл, и, рубанув воздух правой рукой, подвел черту:

— Я получу за них от царя Алекса два миллиона полновесных талеров и военную помощь. Он отдаст всех наших шведов, что попали в плен — мне нужен Реншильд и другие генералы. Мы усилим нашу армию. И вернем намного больше, чем потеряли!

Карл сжал тонкие губы, лицо приняло хищное выражение. Он прошелся по кабинету, вынул из ножен шпагу, подаренную кронпринцем, и с лязгом бросил клинок обратно.

— Мы потеряли Верден и Бремен, забранные Ганновером! Штральзунд и Штеттин, и с ними всю нашу Померанию с Рюгеном, что оттяпал бранденбургский курфюрст, который в одночасье стал прусским королем — «брату» Фридриху-Вильгельму нужно преподать наглядный урок, который он надолго запомнит…

Король осекся, лицо затвердело и приняло угрюмое выражение — Герц хорошо знал короля, что славился своим упрямством. Переубедить его тогда было совершенно невозможно, он уже принял решение. И пусть оно даже трижды неверное, но он монарх все же попытается воплотить его в жизнь со всей страстностью и пылкостью своей натуры.

— Нам нужен Шлезвиг с Голштинией — эти земли всегда были лояльны нашей короне, так что освобождение от датчан примут с восторгом. А затем ударим по Бранденбургу — высадимся в Померании, и просто займем ее. Если прусский король добровольно уступит наши земли, то я не буду занимать Берлин и требовать контрибуцию. Хотя…

Король надолго задумался — рука машинально ухватилась за эфес шпаги — стальной клинок лязгнул, выходя из ножен.

— Говорят, Георг, что подвалы Берлинского казначейства набиты звонкой монетой, а во дворце Шенхаузен все богатства выставлены напоказ?! Как ты думаешь, мой преданный друг… Там хватит серебра, чтобы заменить твои медные далеры, что вызывают ненависть у всего народа и знати, полновесными серебреными эре?!

— Вполне, мой король, — оживился Герц, прекрасно понимая, что за его денежную реформу на второй день после смерти короля, его живо осудят на казнь. Тотального ограбления Швеции ему просто не простят. — Думая пять миллионов талеров в качестве контрибуции можно будет взять!

— Отлично! Датчане за свое упрямство расплатятся со мной Шлезвигом, Голштинией и Норвегией. А пруссаки вернут мою Померанию и раскошелятся, иначе я оставлю в Бранденбурге одни развалины!

— А потом будет очередь Польши, мой король?!

— Нет, моего «брата» Августа — я его вышибу с престола. А освободившийся трон займет другой. Жаль, что Алекс женился — но я его понимаю — с помощью знати он займет московский трон. Ладно, ради интересов страны я сам женюсь на дочери будущего короля…

У Герца от такого заявления короля отвисла челюсть — он совершенно не ожидал такого решительного заявления от своего монарха. Потому спросил чуть задрожавшим голосом:

— На Марии Лещинской?

— Станислав Лещинский проиграл свой трон, и не пользуется поддержкой! Конфедерация в Калише — вздор! Есть другой претендент, с его дочерью Марией я обручен — эта партия более выгодна!

— Но Якуб Собесский добровольно отрекся от притязаний…

— Оно было вынужденным — и меня поддержит Алекс! Кто решится нам сказать хоть что-то против?!