— Больше улик? Так ведь вот они, — вытащил он фотографии из папки, — на фото все.

— Нет. Я хочу посмотреть на все вживую. Увидеть улики, прикоснуться к ним. Это может стать проводником для видения.

— Ты хочешь, чтобы я провел тебя в участок и показал вещдоки?

— Да, — кивнула я без задних мыслей.

Думала, что помогаю ему таким образом. Но ответ был отрицательным.

— Извини, но я думаю, что это плохая идея.

Муж сложил обратно фотографии, поправил галстук. Сделал шаг к двери.

— Почему?

— Я не имею права это делать. Ты сама ведь это понимаешь.

— Но я хотела просто помочь…

— Ничего. Ты ведь сама говорила, что мне необязательно раскрывать все дела на свете… А теперь прости, мне надо ехать.

Я застыла посреди прихожей. И наконец-то поняла, в чем дело. Я это просто почувствовала между строк. Чутье меня еще ни разу не подводило.

— Тебе стыдно.

Джош замер, держась за дверную ручку.

— Что?

— Ты просто стыдишься меня.

— О чем ты, женщина? Это неправда.

— Правда, — настаивала я.

— Нет, Кэм. Нет.

— Да, Джош! Это так! Ты хочешь, чтобы я раскрывала за тебя преступления, а сам стыдишься показать меня своим друзьям! Ведь… вдруг они решат, что я ненормальная. Что я странная. Что я… ведьма, — смотрела я ему в глаза.

В его спокойные зеленые глаза. Он знал ответы на мои вопросы. Но, как и я, играл в игру. Мы оба были неискренни в последнее время. Не удивлюсь, если у него еще кто-то есть на стороне. Пока я сижу в этом долбаном доме, он может шастать по всему штату. Полиция крышует проституток. Шериф — всегда очень видная фигура.

Именно поэтому я спряталась за ней. Вот только не придется ли мне платить за это до конца своих дней?

— Алло, шериф слушает…

Ему позвонили. Нашей пламенной беседе помешал звонящий.

Джош внимательно выслушал с каменным лицом. Затем отключил телефон и сказал мне:

— Меня не будет какое-то время. Нужно съездить к руководству штата. Буду завтра. Никуда не выходи, будь просто дома. Хорошо? Я беспокоюсь о тебе, Кэм. Я ведь единственный в этом чертовом городе, кому реально не плевать на тебя. Ты ведь это понимаешь? Сама ведь это знаешь лучше меня.

— Удачной поездки.

Тогда я еще не знала, чем все обернется для меня. Его короткое отсутствие дома станет лишь началом того, что остановить уже нельзя.

Марсель

— Я хочу сообщить о минировании школы. Пусть эвакуируют всех, оцепляют район, — говорил я в телефон. И смотрел на патруль, приставленный к ее дому. — Созывайте полицейских — все очень серьезно…

Пройдет каких-то пять минут — и этих свиней как ветром сдует.

Ублюдок Финчер. Решил, что пара копов защитят его жену от справедливости. Сам уехал в большой город, а свой бриллиант оставил под надзором двух зевак. Разве так поступают с драгоценностями вроде Кэм?

Нет. Так с ними не поступают. Это было глупо, самонадеянно, наивно.

Я войду в их дом средь бела дня. Без ствола и банды. Без маски на лице, без поддержки пособников. Я справлюсь и сам. Мне вовсе не в тягость. Скорее напротив — будет очень приятно сделать все самостоятельно. Сделать все от и до.

Начиная приветствием. И заканчивая местью Кэм за то, что она променяла меня на импотента со значком шерифа.

Жизнь — она такая. Я вершу судьбу через свои очерствевшие руки.

Несправедливо, подло, мерзко? Может и так.

Но не надо было уезжать и оставлять ее одну. Упустить такой сценарий я не мог. Теперь нам никто не помешает, никто нас не прервет. Никто не услышит ее стонов. Ее криков. Приглушенных всхлипываний через кляп. Вот он и настал — момент расплаты.

Столько ждал… И праздник приближается.

— А зачем мы тут торчим вообще? — говорил один из копов. Стоя возле машины с мигалками. — У нас что, нету дел поважнее? Как же тот висяк — с нас ведь скальпы поснимают…

— Не поснимают, — отмахивался опытный. Застрявший в офицерах неудачник. С пузом и седой щетиной от уха до уха. — Шеф проспорил нам сто баксов и поехал отдуваться сам. Что-то в этот раз его чутье не принесло плодов. Теряет хватку наш шериф. Теряет хватку.

Они стояли у машины, лениво пили кофе. И смотрели в ту же сторону, что и я. На дом Камиллы. Камиллы Финчер. Теперь ее фамилия другая. Мне никак не привыкнуть. А ведь раньше я думал, что она всегда будет Дробински. Как и моя. Мы будем вместе.