Встаю и направляюсь к выходу, но мужчина хватает меня и тянет к себе. Я толкаю его, но он держит слишком крепко. Не думала, что в нем столько силы. Обычно толстяки слабые.

Вырываюсь, прошу отпустить, но Федор Геннадьевич словно в тумане. Прижимает к себе, впивается губами в шею и между поцелуями твердит: «Ты все равно будешь моей!»

Внезапно в холле слышится шум, голоса, потом грохот и стон, и вот уже рядом Денис. он здесь как оказался? В два шага преодолевает расстояние, отрывает от меня Федора Геннадьевича, приподнимает его над полом и шипит:

— Убери от нее свои грязные лапы, тварь!

— У нас приватная встреча! — верещит он. — Захар! Ты где? Захар!

— Твой охранник временно вне зоны доступа. Так что будешь сам разгребать то, что натворил. Какого ляда ты цепляешься к Миле?

— Кто вы такой?

— Это неважно! — Денис шваркает моего работодателя спиной о стену, и тот бледнеет, понимая, что игры закончились.

— Она на меня работает.

— Кем?

— О-офиц-цианткой, — заикаясь, отвечает Федор Геннадьевич. А я наконец прихожу в себя и понимаю, что надо бежать. Почему я все еще стою?

Кидаюсь к двери, слышу за спиной: «Мы еще поговорим» — и у самой двери меня перехватывают. Прикосновения пугают, поэтому я вырываюсь, а Денис крепче прижимает меня спиной к себе и словно качает, успокаивая:

— Тиша, все закончилось, тише.

В его руках я постепенно затихаю. В них так надежно и спокойно. Так знакомо… Нет!

Высвобождаюсь и расправляю плечи.

— Спасибо, но ты зря вмешался. Я бы сама разобралась.

— Да, я уже понял… Пойдем, я отвезу тебя домой.

Мне этого очень не хочется, но и одной сейчас быть слишком страшно. Дома будет Ирка, но сейчас… Денис приносит мою сумочку из зала, всучивает мне в руки и выводит из злосчастного заведения. Ох, чует мое сердце, я сюда больше не вернусь, ни в каком качестве.

Не замечаю, как доезжаем до моего дома. Я открываю дверь подъезда, стучусь к соседке, чтобы забрать Ирку.

— Она уже спит, не буди ребенка, заберешь утром. — Она смотрит на меня с подозрением. — Все хорошо?

— Да, теть Нин, хорошо. Спасибо вам большое.

— Да ничего. ты же знаешь, я твою Ирку люблю очень, славная она у тебя. А это кто? — кивает на Дениса, не в силах победить любопытство.

— Старый друг, вот встретились, Мила меня на чай пригласила, — встревает он в разговор, а у меня нет никаких сил, чтобы возразить.

— А, ясно, — тянет соседка, не сводя глаз с Дени, — что ж, удачно попить… чаю.

— Теть Нин…

— Все-все, — машет она руками, — иди, утром придешь.

Я киваю и поднимаюсь еще на один этаж. Открываю дверь, захожу в квартиру и опускаюсь на пуфик. Я совершенно измотана как физически, так и морально.

Денис заходит следом, аккуратно щелкает замком и спиной опирается на дверь. Он молчит, и я молчу. Лично мне сказать нечего, а выгнать его не хватает духа.

— Ответь только на один вопрос, — внезапно подает голос, — Ира моя дочь?

Вот оно, самое страшное, случилось. И именно тогда. когда я не в силах противостоять. Отрицательно качаю головой и подтверждаю вслух:

— Нет.

— Я тебе не верю!

— Это твои проблемы, День. Я устала, оставь меня, пожалуйста.

— Что, даже спасибо не скажешь?

— Спасибо. Доволен. Осталось выяснить за что.

— Мил, не переводи тему. Повторю еще раз: Ира моя дочь?

— А я тебе еще раз отвечу — нет!

Он резко отлепляется от двери, присаживается на корточки и заглядывает в глаза. Помнит, что я не умею врать в глаза. Ой, поправочка — не умела. Раньше. а сейчас научилась.

— Мила! — Его взгляд пробирает до самых печенок. — Скажи правду! — и не отрываясь смотрит.

— Нет! — говорю чуть громче, не отводя взгляд. Пусть поверит, пожалуйста, пусть он поверит…

Глава 8

Денис

Подозреваю, что она врет, но никак не могу добиться правды. Мне нужно, чтобы она сказала сама.

— Мила! Скажи правду! — Смотрю ей в глаза безотрывно, пытаясь в глубине разглядеть ответ на свой вопрос.

— Нет! — говорит и твердо смотрит на меня прямо, не отводя взгляд. Неужели я ошибся? Не может этого быть.

— Я тебе не верю.

Поднимаюсь и нависаю над Милой, подсознательно пытаясь задавить авторитетом, силой, мощью. Но ничего не выходит. Прежняя Мила тут же стушевалась бы, подчинилась. Нынешняя Мила больше похожа на скалу, высеченную из камня. Такая же твердая и холодная.

— Я ведь не отстану, ты знаешь.

— Оставь нас в покое! — взрывается она. — Что тебе от нас нужно? У тебя своя семья, жена, сын. Иди к ним, занимайся ими, забудь обо мне.

— Ну уж нет! Так не пойдет.