И мы оба, обменявшись взаимными улыбками, попиваем сей прекрасный напиток.

— Николай Геннадьевич, а можно задать вопрос? — неуверенно начинаю я, водя пальцем по краю кружки.

— Конечно, можете спрашивать обо всём, что вас интересует? — Он внимательно смотрит на меня.

— Правда? — Мужчина кивает и я продолжаю: — Ну хорошо. Тогда маленькая просьба.

— Какая же?

— Не могли бы вы обращаться ко мне на «ты»? «Вы» как-то слишком официально. Да и я намного младше вас, даже как-то неудобно… слышать от вас «Вы» в свой адрес.

Старик некоторое время выдерживает паузу, раздумывает, после чего произносит:

— Помнится, в детстве — лет девять-десять мне было в ту пору — ко мне впервые обратились на «Вы». К маленькому мальчику, представляете? Тогда как повсюду звучало английское «you» — местоимение, лишенное конкретики. Не позволяющее делить людей на «ты» и «Вы». А тут русский человек обращается к тебе на «Вы». Вот скажите мне, какова была моя реакция в тот судьбоносный момент?

— Наверно, бурная, — предполагаю я.

— Бурная, — и короткий смешок. — Не то слово. Меня переполняла гордость! Я был так горд собой, что из ушей валилась эта самая гордость. А самое главное, я был безмерно счастлив. Даже удивительно, — качает он головой, словно не веря, что это было с ним. — А вы говорите, неудобно. Забавная вы, нынешняя молодежь. Выкают — радуйся, ведь это элементарный признак уважения.

— Хорошо, можете продолжать мне выкать, — улыбаюсь я. — А вот вы упомянули английский… вы жили в Европе?

— Да. Я родился там. В Англии.

— Да ладно? Вы британец? Я думала, вы русский. Точнее вообще не думала. Я и предположить не могла… говорите вы без акцента.

— Пусть я и родился далеко отсюда, всё же считаю себя русским. Родители были русскими. Переехали в Англию, когда меня еще на свете не было, — сообщает он, смахивая с коричневого жилета маленькую пушинку и поправляя воротничок своими длинными худыми пальцами.

— Надо же. У вас, наверняка, была интересная жизнь.

— Почему была? Она и сейчас кипит своим причудливым замыслом. — Нарочито важный тон в его словах заставляет меня хихикнуть:

— Не сомневаюсь…

Приехала я домой около половины одиннадцатого. Благо мамы нет, и она не замечает моих поздних возвращений, которые в последнее время вошли в привычку.

После нашей долгой и весьма занимательной беседы с Николаем Геннадьевичем, он угостил меня ужином. Ну, готовил, разумеется, не он: нас кормила Надежда. Изысканно и довольно вкусно. Позже вернулись в библиотеку и говорили о книгах, обо мне, снова о нем. Читали. И так я засиделась в гостях дольше положенного, а домой меня подвез личный водитель Николая Геннадьевича. Естественно, я поначалу отказывалась, но впоследствии сдалась и согласилась на предложение старика. У него талант убеждать. Дал мне номер телефона со словами: «Если понадоблюсь, звоните. Или надумаете приехать, дайте мне знать, хорошо? Вдруг я окажусь на тот момент в другом городе. Я в последнее время часто бываю в отъездах: лекции студентам читаю. — Усмехнувшись над своими словами, он продолжил: — Ну, в общем, вы поняли, да? Звоните.»

А сейчас я лежу под одеялом и считаю невидимых зверей на безупречно белоснежном потолке у себя в комнате. Бессонница. А еще в мозг беспорядочно впиваются разного рода мысли — немыслимый хаос, мешающий спать.

Вспоминаю сегодняшний визит во дворец. Я узнала много чего интересного о его владельце исходя из нашего с ним разговора.

Николай Геннадьевич родился и прожил все свое детство и юность в Англии. Родители — истинно русские, покинувшие в трудное время родную страну. Однако уже там они сумели заработать немалое состояние на сапожном бизнесе, который пользовался особой популярностью в Англии… Николай в совершенстве знает оба языка: английский и русский в равной степени… Когда его родители умерли, он еще какое-то время продолжал "дело всей их жизни". Но к сорока годам понял, что это всё не то, к чему он стремился, не то, о чем мечтал. Ему хотелось чего-то нового, необычного, неизведанного, но в то же время близкого, родного, для души. Как раз в это время в нем проснулась дикая необъяснимая любовь к книгам, но он не решался обзаводиться ими и с фанатизмом покупать всё подряд с книжных прилавок, так как не был уверен, что останется в том городке навсегда. Часами засиживался в местной библиотеке, неподалеку от своего дома, целиком и полностью погрузившись в мир книжных героев… Через несколько месяцев безудержного чтения в его голову пришла поистине гениальная мысль, а не бросить ли ему весь этот обувной бизнес и переехать. Да не абы куда, а туда, где всё началось, откуда он родом. Накопив к тому моменту довольно огромную сумму денег, решил переехать на родину своих предков, то есть в Россию. Да и бизнес его — желающих было много — были готовы буквально урвать с когтями, отвалив за нее столько, сколько хватит на всю оставшуюся жизнь, и не одну. Но повезло лишь одному мужчине, сумевшему предложить больше. Когда, наконец, Николая ничего там боле не держало, он купил билет в один конец, твердо намереваясь остаться и никогда не возвращаться… Пришлось привыкать к здешним традициям, обычаям, менталитету в конце концов. Но он справился, потихоньку адаптировался. Понял, что это и есть место, где он хочет дожить свою жизнь до конца… Первой его идеей по приезду сюда было поступить на филологический факультет — поступил, второй — строительство собственного дворца со своим внутренним миром, где непременно должно находиться всё то, что необходимо обычному среднестатистическому человеку для полноценной жизни. Это различного рода развлечения и досуг: кино (ретро-комната — та самая из шести комнат на втором этаже), игры (бильярдная с картежным столом для игры в покер), природа в ее первозданном виде (оранжерея с самыми прекрасными цветами на планете), памятные снимки — проявление фотопленок (специально предусмотренное для этого помещение) и, наконец, библиотека, где уместились бы все книги мира (они как на русском, так и на английском языке). На протяжении всего пути к осуществлению данной затеи его во всем поддерживала Екатерина — его жена, которую он встретил здесь, в России, к своим 42 годам. В 44 он стал отцом своей единственной дочки, которую он обожал всем сердцем. К своему пятому десятку, это был 1997 год, он имел наконец возможность любоваться своим творением (изюминка которого — европейский стиль), подобие которого не сыскать по всей стране. Это было чем-то вроде воспоминания о жизни там, в Англии. Теперь его частичка здесь… Но внезапно в дом Николая Геннадьевича пришла беда. Маленькой девочке уже в семь лет пришлось познать горькую утрату — пережить страшную смерть матери. И все тяготы с воспитанием дочурки свалились на плечи уже немолодого Николая… Когда обожаемая дочь выросла, едва достигнув совершеннолетия (2009 год), укатила за границу за лучшей жизнью. Отец такого поступка, как ни старался, не мог понять, да и принять, впрочем, такое отношение к родному отцу тоже — она бросила его. Она поначалу присылала ему письма из Франции, хотела наладить контакт, но, не получив отдачи в виде ответных писем, перестала их писать… Некоторое время Николай сердился на дочь, затем решился — написал письмо, отправил, но ответа не получил. Тогда он наотрез отказал себе писать во второй раз… Потом получила распространение вся эта навороченная компьютерная техника с интернетом, с помощью которого Николай и узнавал о жизни своей дочери: ему составило не малых трудов отыскать ее во всемирной паутине. Вскоре он узнал таким образом о появлении на свет внучки, о встрече с которой мечтает уже много лет. Семь лет… Он уже ровно десять лет живет в этом огромном доме совершенно один. Единственное, что его спасает и держит на плаву, так это бесценные книги, коллекцией которых он очень дорожит, и чтение лекций в университетах, в качестве приглашенного литературного эксперта и преподавателя. Он уже объездил все города России, и не один раз. Так все любят его выступления, что каждый раз предлагают место на кафедре у себя в университете. Желают видеть его в качестве преподавателя на постоянной основе. Но Николай отказывается, потому что у него уже есть работа: время от времени он занимается переводом литературных произведений. Я уж не говорю о том, сколько он получает за предоставление своего шикарного особняка влюбленным парочкам в качестве места для свидания… Вы только представьте, старику 72 года, а он выглядит довольно бодреньким, я бы сказала, в самом расцвете сил.

Думаю, у меня появился новый друг. Правда, он гораздо старше меня. Впрочем, как и София. Но возраст же не имеет значения, верно?

29 октября 2019

Вторник

Этот день ничем таким не отличился, разве что добавил чуточку грусти в мое настроение.

Просидела все пары, сдала два зачета, позанималась с Леркой в спортзале, потом сходили с ней в кино. И наблюдая за целующимся на последних рядах парами, я чуточку злилась на этих ребят за столь бессовестное поведение. Однако потом я осознала причину такой реакции — во мне говорила элементарная зависть. Ведь мой Игорь далеко, и я не могу его поцеловать. Ох, зря подруга взяла нам билеты на последний ряд. Но других, к сожалению, не осталось. А этой любительнице романтики жутко не терпелось посмотреть именно этот фильм. Вот и посмотрели, зато выяснили, что сидеть на последнем ряду, да еще в романтической атмосфере фильма — значит оказаться в окружении влюбленных пар, которые на протяжении двух часов то и делают, что беспрерывно целуются. В итоге, из зала выходишь напряженной и слегка грустной. От Леры тут же слышишь громкие заверения и обещания, что «я больше никогда не приду на такой фильм без Данилы». Ну а я без своего Игоря, подумала я в тот момент.