— Сотовый! — воскликнул Гусаков.— Тихомиров, звони в больницу, пусть спросят у Левченко, не видел ли он у террористов сотового телефона.

Через полчаса пришло сообщение, что автобус обнаружен на одной из проселочных дорог в тридцати километрах от Тулы.

— Едем! — скомандовал Олег. — Район блокировать! «Альфу» — в автобусы! Машина со связью?

— Со связью.

Уже в машине их догнал звонок Тихомирова: Левченко из больницы исчез.

Зеленый врал до удивления убедительно. Молоденькие выпускницы Академии ФСБ, только что переступившие через порог управления, были просто очарованы этим молодым и героическим типом. Кобура под мышкой, пейджер на поясе, походка боевого коня после боя. Он первым из всех сотрудников проявил к прибывшим знаки внимания, пригласил на обед, показал, где столовая, и теперь, после трапезы, привел в курилку, где началось второе действие под названием «Извержение Везувия».

Застыв как изваяния, с зажженными сигаретами в тоненьких пальцах, молодые «чекушки» (производное от чекисты), открыв рты, слушали старого оперативного шакала, сточившего свои зубы о крепкие загривки бандитов, террористов, валютчиков и прочих шпионов. Везувий клокотал, сигаретный пепел сыпался под ноги, а Зеленый врал столь воодушевленно, что иногда верил себе сам. Так может врать только настоящий опер, который хочет понравиться настоящей девушке.

В моменты, подобные этому, Зеленый был неподражаем. Речь лилась сиропом, жестикуляция — танец «пальцы веером» — эту речь подкрепляла, а театральные паузы делали вранье реальностью. Долгие затяжки, небрежное, с оттопыренным мизинцем, стряхивание пепла и взгляд с поволокой должны были обаять, полонить и парализовать собеседниц.

— Так вот, когда Бакатин передал наши — наши! — прослушивающие системы, установленные в американском посольстве, цэрэушникам, мы, конечно, обалдели. — Смещение эпох и времен Зеленый в расчет не принимал: новая смена не только не знала этой леденящей душу истории, но и плохо представляла себе, кто такой Бакатин и с какой буквы его писать — с большой или маленькой. — Да-а, был такой позорный факт в истории ЧК. Так вот, стал вопрос, как жить дальше. Бакатина, естественно, сняли, а мы разрабатываем операцию по охмурению американцев. И что вы думаете?

— Что? — распахнула глаза одна миловидная девушка.

— Правильно, что? — Зеленый поднял вверх палец. — Как ваша фамилия?

— Лейтенант Степанова. — Миловидная покраснела.

— Правильно говорит лейтенант Степанова. Что? — Зеленый не придумал версии и тянул время. — И вот тогда-а... Тогда цэрэушники привозят нам свои системы. Уникальные и неповторимые. — Зеленый нашел ход. — А это самые обыкновенные бытовые тараканы.

— Чего-о? — протянула рыжая крупная девица, явно выражая пренебрежение.

— Фамилия? — Голос Зеленого обрел звон металла.

— Ну, лейтенант Краснова! — Подобный тон ей явно не импонировал.

— Лейтенант Краснова, вы пришли в контрразведку. И здесь в игрушки не играют. — Зеленый нашел благодарную слушательницу в лице лейтенанта Степановой и теперь свою трепотню посвящал только ей. — Удивительной особенностью этих тараканов было то, что американцы использовали природную способность насекомых снимать видео- и аудиоинформацию и ретранслировать ее в качестве радиосигнала. Сложным было создать систему съема и расшифровки этого сигнала. Им это удалось, а потому усатые гады передавали картинку и звук через спутник связи непосредственно в Лэнгли.

Слова «съем», «расшифровка», «Лэнгли» звучали загадочно и интригующе. Гимназистки балдели, только рыжая пессимистка недоверчиво жевала «Орбит» без сахара.

— И что? — Недоверию пессимистки не было предела.

— А то! — Зеленый готов был ее убить. «Набрали рыжих, блин!» — Привезли, вручили. Ну, мы их в оперативно-техническое управление на экспертизу. Оказывается, эти заразы при размножении передают весь комплекс своих качеств потомству.

— И чего это американцы так раздобрились?

— А то! Они были уверены, что мы не сможем создать систему съема. Понятно, лейтенант Краснова?

— Ну!

— Баранки гну.

— А что потом? — Миловидная Степанова отодвинула рыжую плечом.

— Потом было плохо. — Зеленый сокрушенно покачал головой. — Утром пришла уборщица и нечаянно, протирая стол, опрокинула колбу с устройствами. Естественно, те разбежались.

— И что? — Краснова явно нарывалась.

— Теперь каждую неделю у нас проводятся мероприятия по поиску. Тараканы работающие? Работающие. Значит, гонят все, что видят и слышат, в Лэнгли. Потому надо их ловить. Два сдохли, одного поймали. В свободном поиске еще один. Вы, Краснова, назначаетесь старшей по наряду... Завтра с девяти заступайте...

— Обалдел, что ли? — возмутилась Краснова. Пламенный трепун ей категорически не нравился. Впрочем, антипатия была взаимной.

Наблюдавший за всем этим Рысь еле сдерживал смех.

— Краснова, слушайте старшего товарища. Если все, что он рассказал, услышат в Лэнгли, веры нам не будет никакой. Они передали нам новые системы, а мы их просто потеряли. — Рысь бросил сигарету. — Пошли сынок, а то сами в наряд загремим.

Вернувшись в кабинет, Зеленый обнаружил на столе записку: «Лева, будь другом, установи по ЦАБу Левченко Евгения Васильевича, 1956 года рождения, урож. Кузбаса». Дальше шли данные паспорта и корявый крючок подписи, оставленный Медведем.