На дни рождения он, как правило, являлся без подарка. Участия в коллективном дарении не принимал принципиально, буквально испаряясь при одном только виде сборщика денег.

Попав на язык острословов, не тушевался. Смотрел в глаза прямо, с недоумением жителя острова Пасхи. Едкие публичные комментарии подвыпивших недоброжелателей Костырин пропускал мимо ушей, не реагируя и не обижаясь. Иногда делал вид, что шутка ему нравится, и даже смеялся, выражая восторг звуками «Гы-гы-гы».

Свои праздники Костырин любил меньше. Отмечал их в узком кругу, предпочитая приглашать людей слабых и безвольных. Среди них он ходил элитным индюком, громко гогоча, картавя и распуская сопли. Приглашенные, люди, как правило, тихие и скромные, робко наливали себе дешевую водку и, давясь, заедали ее тушенкой из пайка. Выставленное на рубль Костырин подавал, как ужин в «Славянском базаре». Даже вскрыв банку кильки в томате, он требовал восхищения ее вкусовыми данными. Впрочем, довольно часто эту закуску приносили с собой гости.

Удивительно, но, несмотря на гибкость позвоночника, Костырин был классическим трамвайным хамом. Он мог нахамить и старику, и женщине. Встретившись с ним и разглядев поближе, люди слабонервные впоследствии обходили его стороной, люди покрепче били первыми.

Носорог глотал обиду, утирал сопли и, затаив злобу, с топотом уходил в буш. Он ждал своего часа. Увы, у Костырина не хватало реакции. Он был не способен быстро сделать ответный ход. Он шипел за спиной, пытался гнусно и плоско сострить в глаза... Но, получив отпор, снова уходил с обидой под панцирем.

Свою значимость Носорог пытался поднять при помощи вечно желтеющей за брючным ремнем кобуры и пейджера, с которым он не расставался даже у телефона и унитаза.

Попытка лишить его права ношения оружия в нерабочее время вызвала у Носорога приступ неврастении. В качестве довода неотступной опасности для его жизни он даже принес якобы обнаруженное в почтовом ящике подметное письмо, начинающееся словами «чекистская сука» и оканчивавшееся чем-то вроде «смерть немецким оккупантам!».

Как впоследствии оказалось, письмо было придумано им лично и написано под диктовку его женой.

Оружие Костырину вернули (психика могла не выдержать), но врачам, осуществлявшим ежегодную диспансеризацию, рекомендовали обратить внимание на орган, расположенный под косой челочкой Носорога. Специалиста узкого профиля среди штатных психиатров не нашлось. Диагноз был удручающе примитивен. «К прохождению службы в мирное время годен». Столь странная формулировка с уточнением «в мирное» (а что, в военное время идиоты сохраняются как генетический резерв?) вывела руководство из себя. Но врачи развели руками.

И мучиться бы коллегам до скончания века (всем казалось, что Носорог, как Кощей, бессмертен), если бы не поступил запрос из банка «Титан» с просьбой прикомандировать Костырина в качестве офицера безопасности.

День убытия Носорога стал красным днем календаря для его соратников и был отмечен как государственный праздник. С песнями и плясками. Пели «Дан приказ ему на Запад...», «Прощай, любимый город...» и прочее.

Не прошло и трех месяцев, как руководство банка, хлебнув крепленого интеллекта Носорога, попыталось дать обратный ход, но начальник отдела стал насмерть: назад покойников не носят.

В спешном порядке, под предлогом оптимизации штатной структуры банка, должность прикрепленного была ликвидирована, и Костырин оказался за штатом и перед дилеммой. Вернуться назад, где не любят, но платят мало, или же остаться там, где не любят, но платят много. Выбрал второй вариант: стерпится — слюбится...

— Да ты что?! — изумился Гусаков, прослушав моноспектакль Адмирала. — Поверить не могу!

Верить он не мог, потому что лично с Костыриным судьба его не сводила. В управление Гусаков пришел уже после отбытия того на волю.

— Молод, потому и не можешь... — Олег встречался и не с такими аномалиями. — Какое решение принял, Адмирал?

— Естественное: аппарат забрал, так что линия в наших руках. Хочешь, позвоню в автобус? Клиент в Конторе — излагает историю падения Катерины Масловой...

— Надеюсь, облицовку коллеге не попортил?

— К сожалению, нет. — Адмирал замотал головой. — Жалею страшно. Хотя разборка с ним еще впереди.

— Так, деньги у нас, инициатива тоже, — подвел итог Олег. — Осталось использовать этого типа для облегчения его вины и решения нашей задачи. Где он, ты сказал?

— В Конторе.

— Его надо сюда.

— Нельзя прерывать творческого процесса...

— Кончай базар! — прикрикнул Олег. — Начинаем радиоигру. Помнишь, что это такое?..

«В Федеральную службу безопасности

от Костырина Евгения Владимировича,