Шрифт:
— И принцу хватило всего одной туфельки, чтобы заполучить Золушку, — усмехаюсь. — А у меня целая пара.
— Не говори глупости, Ром, — бормочет обиженно. — Зачем ты хранишь их? А что если Галка увидит? Что она подумает.
— Разве ты еще не поняла? Мне плевать, что подумает Галя…
Она вынуждает меня замолчать, решительно разворачиваясь ко мне лицом:
— Зачем ты их вообще забрал из леса? Все ведь кончилось, толком не успев начаться! Всего одна ночь, Рома! Забудь уже!
— Не могу, Сонь, — и взгляда оторвать от ее персиковых губ тоже не могу. — Как не пытался, не выходит. Я же с первого взгляда понял, что с тобой что-то не так.
— И что же? — раздраженно дергает плечами.
— Влюбился в тебя еще тогда! — невольно подаюсь вперед, вынуждая ее испуганно вжаться в деревянный стеллаж.
Спокойно, Рома. Вот пугать ее хочется меньше всего.
Выдыхаю, немного отстраняясь, и продолжаю куда более спокойно:
— Понял не сразу. Но уже сообразил, что не хочу тебя терять. Потому и просил остаться со мной. Помнишь же?
Вижу, как персиковый ротик приобретает форму «о», и потому перевожу взгляд в растерянные серые глаза.
— Ну чего теперь так смотришь? — касаюсь ее щеки костяшками пальцев. — Я ведь на полном серьезе предлагал. А ты не поверила?
Всхлипывает. Но слез не показывает.
— Я же тогда до последнего надеялся, что ты вернешься. Так и туфли твои нашел в лесу. Надеялся, что ты за ними пошла…
— Остановись, Ром… — просит умоляюще.
— Не могу, ясно! Я люблю тебя, Соня. И не планирую от тебя отказываться, чего бы мне это не стоило!
— Прошу тебя…
— Нет, теперь моя очередь просить! Там в ресторане ты заняла у меня минутку. Требую ее вернуть, — безапелляционно говорю я, опуская свою ладонь с раскрасневшейся щечки на хрупкую шею.
— Хочешь обнять… — начинает было она непонимающе.
Не позволяя ей договорить, тяну за шею и накрываю рот поцелуем. Выдыхаю со стоном, чувствуя ее инстинктивный отклик. Моя рука проскальзывает под ее рукой, и ложится на спину. Прижимаю Соню теснее, пока не опомнилась.
Будет упираться. Я даже не сомневаюсь. Сейчас ее чертова совесть отойдет от первого шока, и Соня начнет бунтовать.
Другой рукой зарываюсь в мягкие волосы, не оставляя ей никаких шансов отстраниться, пока я сам не позволю.
Помню, что планировал действовать осторожно, но дьявол, как тут можно удержаться, когда она так близко? Я так долго этого ждал. Аж со вчера, когда принял ее за галлюцинацию. А потому и не смог в полной мере насладиться нашим случайным поцелуем. Сейчас так просто не отпущу…
Отрываюсь от ее губ, прокладывая нетерпеливую дорожку из поцелуев по ее лицу. Впиваюсь губами в шею.
— Что ты творишь, Рома… — ну вот и начался бунт.
Да только он совсем какой-то вяленький. Едва заметный. Упирает свои слабые ручки в мои плечи. А голос и вовсе сродни шелесту ветра.
— Разве не понятно? — хриплю в промежутке между поцелуями. — Целую свою женщину.
— Ох, — стонет она, пытаясь усилить сопротивление. — Я ведь не твоя. Я чужая жена, Рома! А ты чужой жених.
Поддаюсь ее рукам, только для того, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Я твой, Сонь. А ты — моя любимая, — провожу пальцем по ее влажным от поцелуя губам, и у меня все тело напрягается от ее рваного выдоха. — Даже если сейчас между нами все не так просто, рано или поздно ты все равно станешь моей. Полностью.
— Так нельзя, Ром, — хнычет она. — Ну пожалуйста, перестань меня мучить. Помоги мне сохранить дистанцию между нами.
— Не говори глупостей. Ни о какой дистанции и речи идти не может, — рычу я, и, чувствуя, что мое терпение подходит к концу, снова впиваюсь в ее губы поцелуем.
Дистанцию ей подавай! А сама так живо отвечает на мои прикосновения, что я уже сомневаюсь, что вообще смогу остановиться на невинных поцелуях.
37. ОН
Разворачиваюсь с Соней в руках, и усаживаю ее на стол. Она поддается так легко и естественно, что у меня и вовсе крышу начинает сносить. Я уже почти не помню, какие преграды мне мешали сделать это раньше. Целовать ее вот так. Жадно. Одержимо.
Сейчас только она. Ее пухлые губки, что отвечают на мой поцелуй. Тонкие пальчики, что зарываются в мои волосы, так по-хозяйски, будто она тоже только того и ждала. Ждала того, чтобы я запретил ей продолжать меня отталкивать.
«Моя! Моя!» — бешено пульсирует в сознании.