— Слушай, Эвита, — я докручиваю руль в сторону метро, прикидывая, в каком направлении теперь ехать, — а где она живет? Ну, я к тому, почему бы туда не поехать? За полчаса она по-любому бы доехала…

— Она живет со мной, — спокойно отвечает Эвита, — и другого места жительства у нее нет. Черт… Знала же, что не надо, черт…

— Чего не надо? — я не сдерживаюсь, очень уж ситуация отдает абсурдом, — сексом тебе заниматься не надо? Жить не надо?

— Не твое дело, — жестко отрезает Эвита, холодея взглядом, — вон там высади.

— Обойдешься.

Ух, как глаза-то расширились. Удивлена, что я тоже могу жестко? Это ты еще не знаешь, насколько…

— Какого хрена ты вообще командуешь? — ожидаемо взрывается она, — думаешь, в постель затащил, так и собственностью твоей стала? Пош-шел ты!

Так. Надо это прекращать.

Резко сворачиваю в проулок, ставлю тачку аккурат к мусорным бакам, разворачиваюсь к Эвите, безуспешно пытающейся открыть дверь.

Убедившись, что нихрена не получается, она поворачивается ко мне, злобно пыхтит:

— Открой! А то разнесу тебе тут все.

— Попробуй, — пожимаю плечами, — свяжу и к себе увезу.

Она с полминуты смотрит мне в глаза, видно, ища там признаки слабости. Не находит, естественно. А вот сумасшествие, похоже, очень уж явно отсверкивает, потому что Эвита едва заметно вздрагивает, а потом решает сменить тон:

— Слушай… — уже более спокойно выдыхает она, — мне сейчас некогда, понимаешь? Валька убежала, у нее и без того птср цветет буйным цветом… Она сейчас нестабильна… Понимаешь? Ее надо срочно найти.

— Найдем, — киваю спокойно, — объясняй уже, что случилось. Понятно, что просто гоняя по улице, мы ее не отыщем. Значит, надо знать ситуацию…

— Да какая ситуация, черт! — с досадой откидывается она на спинку сиденья, сглатывает мучительно, нежная кожа на шее натягивается, и теперь явственно видно, насколько славно я попутешествовал по ней губами и зубами совсем недавно. — Она сейчас все, что угодно, натворить может… Говорю же, нестабильна.

— Подруги, коллеги, родные? Она откуда, кстати, с утра нарисовалась, если с тобой живет?

— От бабушки… Но сейчас ее там нет.

— И бабушка не в курсе, где она?

— Бабушка в деменции. Сегодня у медсестры, которая за ней присматривает, был выходной…

— Так… Подруги? И вообще, какого хера она сорвалась?

— Не твое дело.

— Мое. Все, что касается тебя — мое дело.

Эвита разглядывает меня удивленно и немного напугано даже:

— Это вообще с чего такие выводы?

— Не важно сейчас, потом, когда твою блудную сестру отыщем.

— Слушай, Борис… — Эвита суживает глаза, — мне сейчас некогда, но вообще… Вообще нам надо поговорить, ты прав. У тебя, по-моему, неверное представление о ситуации.

— Верное.

— Борь…

— Давай мне номер ее, пробьем по спутнику.

Эвита замолкает, выдыхает… И диктует мне номер.

А я набираю Ярика. Мысленно прикидываю, сколько уже ему должен, и сколько еще буду… А, ладно, сочтемся. Главное, чтоб помог.

Ярик, как и положено нормальному следаку, уже с утра в мыле. И потому разговор короткий, конструктивный и матерный.

Эвита это все слышит, но не реагирует никак.

Хотя мне дико не по себе, особенно после слов Ярика: «Заебали твои телки». Это вот вообще неправда. Можно подумать, я когда-то отслеживал своих баб таким образом. Да нахер мне это?

Но комментировать неправильные со всех сторон слова приятеля я не хочу и затыкаю его конкретикой.

Сроки, стоимость.

— Конь, я смогу только вечером. Я на выезде сейчас, за городом… Не могу даже звонить.

Я матерю придурка, сразу не прояснившего ситуацию и потратившего таким образом мое время, отрубаюсь.

— А почему ты Конь? — задает неожиданный вопрос Эвита.

Я хмурюсь, с досадой выбиваю сигарету из пачки, прикуриваю, открываю окна немного, чтоб дым выходил. Черт бы побрал Ярика.

— По фамилии. Константинов… Конь…

Эвита кивает без тени улыбки, принимая мое объяснение. В принципе, ей по специфике работы такое должно быть привычно. Она же в качестве эксперта на выезды с омоновцами ездила наверняка, а у них веселые позывные. Обхохочешься.

Так, ладно, Ярик слился. Значит, Буру надо звонить.

Счастье, блять.

Опять.

Звоню.

Бур с похмелья, сонный, злой и недовольный, матерно лает на меня с минуту примерно, но потом все же соглашается помочь.