Вместо того, чтобы оттолкнуть или напугать ее, она издала тихий мяукающий стон, который звучал как страстное желание. Тоскующе. Звук взывал к какой-то врожденной части меня, требуя, чтобы я обратил внимание и взял себя в руки. Так я и сделал.

Подхватив ее под руки, я приподнял ее, пока ее тело не прижалось к моему, пальцы ее ног оторвались от пола, мои руки обхватили ее, одна ниже ее прекрасной задницы. Невозмутимая, она запечатлела короткий поцелуй на моих губах, затем отстранилась, когда я повел нас к кровати.

— Хорошо и правильно?

— Ага.

— Я не уверена, что то, что мы делаем, можно назвать хорошим или правильным.

Я усмехнулся.

— Это потому, что ты потратила слишком много лет, спасая сирот и убивая демонов. И я очень рад, что ты это сделала.

Я опустил ее на кровать, где она расправила крылья и смотрела, как я раздеваюсь.

— Почему ты радуешься, что я была занята спасением сирот и уничтожением демонов?

Ее потусторонние глаза впитывали меня, показывая ее признательность за мое тело, когда фиолетовое было поглощено черным в ее зрачках, в ее прерывистом дыхании и в том, как она зацепилась взглядом за мою грудь, торс, а затем, наконец, за мой член, который стоял гордо и надеялся на нее. Но у меня были другие планы.

— Потому что это дало мне честь быть первым, кто показал тебе, что такое хороший и правильный трах.

— Тебе обязательно использовать это вульгарное слово для того, что мы делаем?

Наконец освободившись от одежды, я заполз на кровать, раздвинул ее колени шире и положил руки по обе стороны от ее головы.

— Трахаться? Мне нравится это слово.

— Почему?

— Потому что это верно и постоянно.

Она снова наклонила голову так, как она это делала.

— Как звезды?

Я остановился, рассматривая ее — ее распухшие губы от работы с моим членом, ее откровенный взгляд, полный желания, ее болезненно красивая и нежная шея, ключицы, груди. Я не осознавал, что мой металлический указательный палец следил за моим взглядом, пока она не втянула воздух, когда я обвел ее ареолу. Тугой бугорок сморщился еще больше.

— Как звезды. — Я продолжал кружиться в томном круге, наблюдая, как ее глаза затуманились от голода. Необходимости. Что-то, что я слишком хорошо знал.

— А теперь раздвинь ноги.

Грохочущее рычание последовало за моими словами, когда я наклонился и взял этот идеальный комочек в рот, зажимая его зубами. Она согнула колени, но, казалось, не могла заставить свои конечности двигаться достаточно быстро.

— Шире, детка, — выдохнул я в ее сосок, скользя к другому и щелкая языком. Она подпрыгнула. — Теперь моя очередь.

Глава 18

Аня

Одичавший. Вот как выглядел мой демон, когда он полз вниз по моему телу, вылизывая горячую дорожку. Он остановился между моих ног, завис, проводя большим пальцем по середине моей расщелины. Вверх и вниз. Я не могла не смотреть, как он наблюдает за мной.

Я никогда не рассчитывала, что в сексе есть сила. И я никогда не была из тех, кто жаждет власти. Но когда я стояла на коленях, ублажая его, подчиняя этого сильного, могущественного демона своим заклинанием, я поняла опьяняющее очарование привязывания себя к другому. О том, что кто-то, о ком ты заботишься, полностью очарован.

Вот почему я поняла выражение его лица, когда он смотрел на меня с такой неистовой нуждой, искра желания вибрировала от его прикосновения и проникала в мою кожу. Он знал, что держит меня в плену, в рабстве, и я была совершенно спокойна с этой мыслью. Я должна была ужаснуться своей собственной страстной готовности к тому, чтобы этот повелитель демонов взял меня. Но я не была в ужасе. Я была готова.

Я извивалась под слишком легкими взмахами его большого пальца и его пылким взглядом.

— Ты хочешь, чтобы я попробовал тебя на вкус, Аня? Ты хочешь, чтобы я лизнул тебя прямо здесь?

Я подавилась стоном.

— Поцеловать тебя моим языком? Трахнуть тебя моим языком?

— Да. Я хочу этого.

Он прижался губами ближе, но только горячий шепот его дыхания коснулся меня там, где я больше всего в этом нуждалась.

— Поцелуй меня, Доммиэль. Прямо здесь. — Я скользнула пальцами вниз и провела указательным по центру под его большим пальцем.

С рычанием и захватом моего запястья, он открыл свой горячий рот на моей сердцевине и пососал, проникая языком в щель и в мое тело.

Я вскрикнула, выгибая спину от внезапного и восхитительного вторжения. Не в силах ничего сделать, кроме как прижаться бедрами к его рту, стонать и надеяться, что мое сердце не выскочит из груди, я вспомнила, что он сказал. Что он умрет, если ему придется смотреть, как мне причиняют боль.

Его взрыв эмоций показал мне, что он заботится обо мне, и одно это заставило мое тело взлететь для него еще выше. Каждое облизывание, каждый поцелуй, каждое прикосновение были продолжением его эмоций. Он больше не мог притворяться, что заботится только о себе, и что-то в его взгляде сегодня вечером подсказало мне, что он больше не собирается скрывать эту информацию.