Спина передо мной вся во вспухших полосах, кое-где уже виднеются багровые рубцы, как я ни старалась быть осторожнее. Эмиль все выдержал, не издал ни звука, только дышит тяжело, и тело уже непроизвольно вздрагивает при каждом ударе. Дышит — это хорошо, потому что в какой-то момент мне стало очень страшно, хотя умом и понимаю, что он переживал и не такое.

Все наконец закончилось. Таисия, все это время бесстрастно наблюдавшая за наказанием, напоминает:

— Благодари Старшую Госпожу, она сегодня была очень добра к тебе.

— Благодарю за науку, госпожа, — Эмиль с закушенной губой осторожно поднимается со скамьи. Тут же рядом оказывается Крис, подхватывает под руку, стараясь не задеть спину.

— Крис, проводи Эмиля в комнату. Я скоро приду.

Эмиль встает, молчаливо оказываясь от помощи и, держась очень прямо, выходит за дверь, сопровождаемый Кристианом.

Надеюсь, что на сегодня мы все вопросы прояснили, я могу наконец без свидетелей успокаивать и Эмиля, и себя. Крис — не свидетель, он свой.

— Тебе разве папа не говорил, что опасно одному заходить в комнату к незнакомой женщине? — Эмиль пытается сформулировать какое-то оправдание, но я ему не даю — Я пошутила, просто так на Земле говорят. У меня просто месячник какой-то порки самых любимых людей…

— Так, чем бы тебя напоить? — это уже озаботился Крис. — Взять успокоительное у лекаря? Или можно коньяк, ну, то, что здесь вместо него есть, и с тайшу — говорят, кофе с коньяком хорошо забирает. Если не возражаете, госпожа, я сделаю на всех.

Анита

Где-то посреди ночи Крис, как наименее пострадавшая сторона, отвел Эмиля в его комнату, потом мне отчитался:

— Довел, уложил, спину проверил, еще раз намазал, одеялко подоткнул, колыбельную спел. До завтра можно быть спокойными.

Утром я сама решила проверить, как себя чувствует наша жертва интриг.

Эмиль никогда не позволял себе никакой небрежности в одежде и вольностей в поведении, поэтому ему наверняка было мучительно стыдно встречать свою госпожу в таком положении. Едва меня завидев, он начал принимать вертикальное положение из своего лежачего.

— Тихо, тихо, лежи. Как ты себя чувствуешь?

— Госпожа, уже все в порядке, если я вам нужен, я готов…

— Конечно, готов, не сомневаюсь. Ложись обратно и спину показывай.

Нет, ничего страшного, спина выглядит гораздо лучше, чем я себе представляла. Правда, я вчера себе таких страстей нарисовала… Умом понимаю, что в его представлении это даже не наказание, а так, «ласково погладили». Вот только когда я начну своих парней наказывать, не думая, что человек при этом чувствует, и не беспокоясь о последствиях — это буду уже не я, а кто-то другой.

Вообще, по-моему, Эмиль получает большое удовольствие от этих наказаний — потом ему столько внимания уделяют, и спину, опять-таки, госпожа намажет, а если повезет, и разные части тела пониже спины — для профилактики.

Конечно, намажу, что мне, жалко! Даже очень приятно еще раз смазать спину иши, когда парень под твоей ладонью ловит откровенный кайф от прикосновений и выгибается, как большой кот, которого почесывают. Он уже знает, что за это ему точно ничего не будет и я не заставлю его лежать неподвижным испуганным бревном.

Напоследок я сказала:

— Послушай меня очень внимательно: ты мой, ты мой будущий муж и просто целиком и полностью принадлежишь мне, поэтому с полным правом ты говоришь любой женщине, кроме Старшей хозяйки, что твоя жена и госпожа запретила тебе приходить в покои какой-либо женщины, даже если у нее возникнут вопросы по твоей работе. Все пусть решают через меня или госпожу Таисию. Правда, я не думаю, что кто-то рискнет тронуть чужого мужа, но ситуации разные бывают.

Эмиль решился спросить: