Шрифт:
– А что тебя, Василий Фёдорович, заставило скрываться за границей? – спросил Фёдор Тихонович. – Небось, были серьёзные причины.
– В Санкт-Петербурге я участвовал в создании боевых дружин, их подготовке и снабжении их оружием, – обтекаемо сформулировал он. – Какое-то время после освобождения из Петропавловской крепости после Манифеста 17 октября по амнистии входил в состав Петербургского Совета рабочих депутатов от партии социалистов-революционеров. Там несколько раз встречался с Троцким, который после ареста Носаря-Хрусталёва его возглавил.
– А ты, я вижу, парень не простой, – восхитился Сергей Владимирович. – Совет же полностью арестовали. Как тебе удалось выскользнуть?
– Приходилось скрываться на конспиративных квартирах. А потом я эмигрировал.
При почти полном доверии к своим новым знакомым, он остерёгся рассказывать об участии в демонстрации 9 января и его связи с Гапоном. Он не был уверен, что они правильно информированы и понимают истинное положение вещей. В России многие считали Гапона героем-революционером, ликвидированным царским правительством.
– А ты знаешь, что потом случилось с Троцким? – спросил Фёдор Тихонович.
– Помню, весь Исполнительный комитет Совета осудили на вечное поселение в Сибири, – ответил Рутенберг. – И тут его статья в газете. Он что, бежал из ссылки?
Собеседники переглянулись, улыбаясь представленной возможности проявить свою компетентность.
– В Берёзове его освободили наши боевики, обеспечили его новыми документами, и он перешёл границу, – сказал Сергей Владимирович. – Мы видели его в Женеве в кафе. Социал-демократы собираются там, как в клубе, и обсуждают актуальные политические проблемы. Ленин там тоже появляется. Теперь Троцкий редактор партийной газеты.
– Да, он очень способный человек, – поддержал его Рутенберг.
Они нравились ему всё больше. Сергей был высоким блондином, похожим на интеллигента, преподавателя университета или гимназии, и совсем не подходящим для тяжёлой физической работы. Фёдор же был брюнетом крепкого телосложения. «Так и сводит порой жизнь двух совершенно разных людей», – подумал Рутенберг.
– Ты сильный человек, Василий, – после нескольких минут молчания сказал Сергей Владимирович. – В порту нужны такие люди. Мы можем устроить тебя там грузчиком. Мне-то, как филологу, другого не дано, как делать такую работу. А вот Фёдор учился в реальном училище на механика. Он бы мог пристроиться на каком-нибудь предприятии. Но из солидарности решил меня не бросать.
– Спасибо, я подумаю. Я инженер, закончил Технологический институт в Петербурге.
– У тебя серьёзное образование, – заметил Фёдор Тихонович. – Попробуй поискать что-нибудь по специальности. Может быть, тебе повезёт. А пока поживёшь у нас. И давайте договоримся называть друг друга просто по именам.
Все согласились. Излишний этикет в такой компании, действительно, был не нужен.
2
Каждый день Рутенберг покупал городскую газету, где иногда публиковались сообщения о требующихся работниках. Но, увы, все они были далеки от его профессиональных интересов. Он понимал, что морской порт Генуи, самый большой в Италии, был крупнейшим предприятием в городе, вокруг него была сосредоточена почти вся его экономическая жизнь. Но в первое время он никак не связывал свою деятельность с портовыми сооружениями. Как-то Сергей Владимирович спросил его об этом. Доводы Рутенберга его не убедили. Он посоветовал поискать и там. Однажды, отчаявшись найти что-нибудь в городе, он направился в технический отдел порта. Его удивило множество людей, сновавших вокруг и находившихся в больших комнатах. На него с любопытством посматривали, желая понять причину его появления в отделе. Рутенберг спросил одного из них, где кабинет начальника. Тот многозначительно направил указательный палец и глаза в потолок, и Рутенберг понял, что нужно подняться на верхний этаж.
Секретарь отдела, выслушав его, открыла дверь, на которой висела табличка «Capo del Dipartimento», и скрылась за ней на несколько минут. Потом она вернулась и сказала, что синьор Луиджи просит его зайти.
Седой представительный мужчина в сером костюме, голубой рубашке и синем шёлковом галстуке внимательно посмотрел на него и указал ему на стул по другую сторону письменного стола.
– Синьор Луиджи, меня зовут Василий. Я русский эмигрант. У меня высшее техническое образование, диплом с отличием Санкт-Петербургского Технологического института.
– У нас недавно освободилось место чертёжника – произнёс Луиджи. – У Вас есть опыт черчения?
– Да. У меня всегда это хорошо получалось.
Луиджи поднялся, снял с полки и открыл светло-коричневую папку с технической документацией. Он развернул выполненный на ватмане тушью сложенный чертёж и подвинул его к Рутенбергу.
– Объясните, Василий, что здесь изображено.
– Это причал с оборудованием для разгрузки кораблей. Он представляет собой гидротехническое сооружение, которое с одной стороны должно выдерживать удары и давление волн, а с другой стороны нагрузку от корабля и груза.
– Неплохо. И Ваш итальянский тоже. Вы можете выполнять такие чертежи?
– Конечно.
– Мы за такую работу платим сдельно. Чем больше чертежей за месяц, тем больше получишь. Деньги не большие. Но это пока всё, что я могу Вам предложить.
– Мне сейчас очень необходима работа. Я согласен, синьор Луиджи.
– Тогда идите оформляться.
Он написал что-то на листе бумаги, потом взял правой рукой колокольчик и позвонил. В двери появилась секретарь.
– Анджела, отведи Василия в отдел кадров. Я беру его на должность чертёжника. Оплата сдельная.