Это не моя специализация. Не будь у меня магии, я бы, скорее всего, убила Норвина или вообще не успела бы ничего сделать.

Моя сила, смешанная с магией браслета, устремилась к раненым сосудам, мягко их обволакивая. Края потянулись друг к другу, стенки начали медленно срастаться. Я думала, меня хватит сердечный приступ, пока всё это закончится. А когда последний сосуд оказался сращен, я поняла, что всё это время боялась дышать. В груди ломило от нехватки кислорода, руки дрожали.

Кровь перестала вытекать из раны, и только тогда я решилась заглянуть в бледное, как мел, лицо Норвина. Веки его были опущены, губы потеряли цвет, на висках застыли капли пота. Боже мой, что же он пережил?

— Эл, — пропищал фамильяр, — я чувствую что-то странное!

Я не смогла ответить, только охнула, потому что браслет-артефакт полыхнул последний раз, отправил ещё один болевой импульс и… впитался мне под кожу.

Что за чертовщина!

В первое мгновение я растерялась, но поражённый возглас Пискуна привёл меня в себя:

— Тиинова мать! Вот это да! Ты видела, Эл? Видела?

— Конечно, я видела. Он врос в меня… — непроизвольно тряхнула рукой, будто ожидала, что сейчас браслет выпадет обратно. — Это нормально?

— Должно быть, ты так приглянулась артефакту, что он решил слиться с тобой, стать единым целым! Такое иногда бывает, но чтобы так быстро… Ух, я просто поражён! Ты идёшь вперёд семимильными шагами! А ведь в самом начале ползла, как улитка. Вот что творит вера в себя!

Казалось, это происходит не со мной. Но сейчас некогда было думать над словами тиина, я торопливо вытерла испачканные руки о платье.

— Мы ещё не закончили, Пискун!

Мне кажется, я помнила оказание первой помощи при ранении лёгкого ещё с уроков ОБЖ, а в университете мы отрабатывали навыки, которые могли пригодиться будущему врачу, на манекенах — Дашеньке и Васеньке. Бедняги покорно сносили издевательства, пока студенты спасали их от асфиксии инородными телами, бинтовали аки египетских мумий, интубировали, тренировались делать клизмы, ставить капельницы и делать непрямой массаж сердца.

В это время преподаватель по реаниматологии ходил кругами и орал: “Пошёл на пересдачу!”. “Суй глубже! Дави сильнее!”. “Васенька, между прочим, денег стоит! Сломаешь — продам твою почку”. “Куда ты ему воздух в желудок вдуваешь, Орлова?! Он от такой помощи только пукать будет!”

Орлова, кстати, это моя фамилия. Я ей гордилась и не меняла после двух замужеств. Но делать дыхание изо рта в рот я таки научилась и на зачёте спасла порядком потрёпанного Ваську.

Сейчас я опасалась осложнений у Норвина. При таких ранах с каждым вдохом воздух через рану засасывается в плевральную полость, там же скапливается кровь — они сдавливают лёгкое, и то не может нормально расправиться. При этом умереть можно не только от нехватки кислорода, но и от остановки сердца. Возможно, Норвин потерял сознание как раз из-за этого или из-за болевого шока.

Я метнулась за чемоданчиком.

Быстрее! Быстрее же!

Каждая секунда промедления подобна смерти. Паники не было, мозг прояснился, даже показалось, что я стала двигаться быстрее. Раз, два, три — и я снова сижу возле мужа, держа в руках флакон.

Несколько капель под язык — так быстрее подействует. Лекарства в обоих мирах работают по схожему принципу: под языком богатая сосудистая сеть, вещество всасывается сразу в кровь, минуя желудок. То что надо!

Я избавилась от остатков рубашки, проверила пульс — слабый, дыхание поверхностное.

Рана была со стороны левого лёгкого, рядом с сердцем. Как я и боялась, кровь и воздух скопились под плеврой, надо срочно их вывести! Если бы у меня были нужные инструменты, я могла бы попытаться. Однажды на летней практике я делала такую манипуляцию в отделении хирургии.

А может…

В голове будто вспыхнула лампочка. Точно! Стоит попробовать, всё равно выхода нет.

Я снова накрыла рану ладонями.

— Ты что делаешь, Эл? Ты применяешь бытовую магию?

— Я тут вспомнила, как ты учил меня чистить платье от крови. Здесь принцип похожий.

Я не знала, получится ли. Но местные боги были милосердны к Норвину, потому что через некоторое время я ощутила, как к моим ладоням стали притягиваться густые бордовые капли. Я стряхивала их на пол и пыталась снова. До тех пор, пока магическое зрение не показало — плевральная полость свободна, и сдавление лёгкому не грозит.

Маги, как и медики, должны быть изобретательны. В университете у нас ценилась не тупая зубрёжка, а развитие клинического мышления и умение искать информацию, импровизировать.

Снова накатила проклятая усталость, я держалась на честном слове и адреналине. Он кипел в крови, не давая рухнуть от истощения.

Дальше — ревизия раны. Края ровные, такое чувство, что её нанесли холодным оружием.

— Эл, как дела? — спросил Пискун, и голос малыша был тревожным. — Он выживет?

— Куда он денется? Ему ещё объясняться.

На самом деле за саркастическим тоном я пыталась скрыть тревогу и страх. О том, что Норвин может не выжить, думать не хотелось.

Закончив с осмотром, я взялась за иголки с нитками. Ювелир постарался на славу, а ниций ничуть не уступал медицинской стали. Повезло, что мой новый дар заставил сплавиться сосуды, и ткань лёгкого в этом месте сократилась, но я всё равно наложила пару страхующих швов.