Я с трудом поднялся, сделал обманный выпад левой рукой и рубанул сверху правой. Он подставил бок и попытался пнуть меня ногой в живот.

– Захотел убить офицера? Понимаю и не упрекаю. А мне всегда хотелось прикончить рядового. Вот и случай подвернулся.

Он наступал, а я пятился. "Медальки-то, оказывается, настоящие! мелькнула мысль.
– Подумать только, в армии Зеннора есть настоящие офицеры!"

– Смерть офицерам!
– заорал я и выбросил ногу, целясь ему в челюсть. Попасть - не попал, зато по инерции развернулся. Воспользовавшись этим, я бросился бежать. Осторожность, как говорится, не порок. Смелость города берет, но города мне были ни к чему. Мне хотелось жить.

Рыбкой перемахнув через изгородь, я вскочил на ноги и услышал, как капитан с ревом ломится сквозь кусты. Впереди стояли палатки, к ним я и направился. Перепрыгнул через растяжку, проскочил под другой. Топот позади стих, зато раздался громкий вопль и звук падения - капитан споткнулся о растяжку. Отлично, я выиграл несколько ярдов. Стрелой промчавшись между палатками, я выбежал на дорогу. и понесся к зданию, откуда доносились музыка и звон бьющегося стекла, и вскоре оказался на заднем дворе. Пора перейти на шаг. Капитана, вроде, не видать.

– Эй вы, задницы ленивые! Хватит сачковать. Хватайте пиво и бегом в зал!

Стоявший в дверях толстый повар пялился во тьму. Приглядевшись, я увидел у стены несколько темных фигур. Кухонные рабы зашевелились и медленно, как на казнь, поплелись к штабелю ящиков с пивом. Чтобы уподобиться этим несчастным, достаточно было снять форменную куртку. Скомкав ее и затолкав в щель между ящиками, я схватил один из них и понес к дверям. Работа в кухонном наряде - самая унизительная в армии. Настолько унизительная, что ею запрещено наказывать провинившихся. Поэтому ею охотно наказывают. Это каторжный труд от зари до зари - мыть грязные миски и кружки. На такую работу добровольцев не находится. Здесь меня никто не будет искать. С ящиком в руках я приблизился к повару в грязно-белой куртке с сержантскими нашивками на рукаве. Он осклабился и ткнул в меня огромным черпаком.

– Откуда ты взялся?

– Это ошибка!
– захныкал я.- Не знаю, за что на меня сержант взъелся. Отпустите меня, пожалуйста!

– Что?!
– зарычал повар.
– Я тебя так отпущу, что навсегда здесь останешься! Сдохнешь тут и будешь зарыт под полом. А ну, живо котелки мыть!

Подгоняемый ударами черпака, я поспешил к "котелку". Он оказался высотой с меня и далеко не один. Я трудился в поте лица, пока не решил, что капитан, на которого я напал, наверняка успокоился и отправился спать. Когда я разгибал спину, в пояснице громко хрустнуло. Шея болела, пальцы стал похожи на дохлых слизней. Меня разбирала злость. Нет, такая работа не для Крысы из нержавеющей стали. Тут я быстро заржавею... Повар-холерик больно треснул меня черпаком по плечу и прорычал в ухо:

– Шевелись, ленивая задница! Не сачковать!

Что-то во мне щелкнуло, и глаза заволокло мутной пеленой. С каждым из нас такое случается. Оболочка цивилизованности тонка, из нее норовит вырваться дикий зверь. Мой зверь вырвался. Придя в себя, я обнаружил, что держу повара за шею, окуная его голову в мыльную воду. Изумленный, я разжал пальцы, позволив толстяку растянуться возле котла. Он хрипел, пуская пузыри носом и ртом.

– Очухается, - сказал я обступившим меня солдатам.
– Кто-нибудь из поваров это видел?

– Нет. Они в кладовке, пьяные...

– Отлично, - я сорвал со стены и смял список кухонного наряда.
– Вы свободны. Расходитесь по палаткам и помалкивайте о том, что видели. Повар, к сожалению, будет жить.

Они торопливо разошлись. Я тоже вышел в каморку, где повара хранили одежду. Там нашлась белая куртка с сержантскими нашивками на рукаве. Как раз то, что мне нужно. Напялив ее, я направился в зал. Вечеринка была в самом разгаре. Гремела музыка, орали офицеры, звенело стекло. Фигуры в мундирах с погонами одна за другой исчезали под столами. Пробираясь в этом пьяном аду, я то и дело наступал на бесчувственные тела. Особо я не осторожничал, памятуя о встрече с боевым капитаном, который со мной не церемонился. Один из них, о кого я споткнулся, привлек мое внимание. Опустившись на колени рядом со сладко посапывающим майором, я вытянул руку вдоль его руки. Длина рукава подходящая. В плечах китель тоже не должен жать...

– В чем дело?
– раздался голос сверху, и я понял, что мои действия не остались незамеченными.

– Майору скоро на дежурство. Мне приказано его поднять. Вставайте, майор. Ну, быстренько.

Я с трудом поднял его на ноги. Его друзья, как могли, помогали. У двери я схватил его под руки и выволок в коридор. Затащив майора в кладовку, до потолка заставленную ящиками с крепкими напитками, я запер дверь. Форма подошла мне идеально, даже фуражка сидела на голове, как влитая. Я почувствовал себя новым человеком. Офицером. Глядя в зеленое бутылочное стекло, я завязал галстук. Мне предстояло спасти мир. Не в первый раз и, похоже, не в последний...

Оглянувшись на бутылки, я потянулся за одной из них и шлепнул себя по запястью.

– Нет, Джимми! Не надо! Сегодня ты уже хлебнул пивка, этого достаточно. Тебе понадобится сравнительно трезвая голова, чтобы выполнить задуманное.

А что я задумал? Сущий пустяк: проникнуть на какой-нибудь корабль, найти радиорубку и узнать координаты Чоджеки. Легко сказать, но не так легко сделать... Хорошо, что первая задача - найти корабли - была уже выполнена. Еще засветло я увидел три звездолета, залитые светом прожекторов. Веселье в клубе шло на спад, и я решил, что самое время прогуляться к стоянке кораблей. Стоя среди шатающихся офицеров, я стряхнул пыль с петлицы, поправил медали на груди. Целая коллекция! Перевернув самую большую и блестящую медаль, я прочел надпись: "Шесть недель без венерических болезней в боевой обстановке". Чудненько. Надо полагать, остальные награды - за сталь же славные подвиги. Пора идти. Бар оградили решеткой, солдаты укладывали на носилки тех, кто не мог идти. Остальные потихоньку брели к выходу, только два седых полковника, упершись лбами, безуспешно пытались разойтись посреди зала. Я дал повиснуть на себе двум или трем офицерам.