–Я поднимаю этот тост за нашего хозяина, доблестного пана гетмана!

–Виват! Виват! Виват!– ответил ей шляхетский хор.

–Он славный паладин перед которым падут все крепости,сколь не были бы тверды их башни и крепки стены! – она говорила а её высокая грудь вздымалась при каждом вздохе, и Ходкевич был готов поклясться, что видит через платье очертание её крепкого, напряжённого живота.

–Виват! – орали шляхтичи.

–Любая! – подчеркнула голосом панна Калиновская- А не только какая-нибудь Рига!

Она выпила, а над столом повисла тишина.Были слышны только крики чаек, и хлопанье трепещущих знамён.

Все сидевшие за столом повернулись к Ходкевичу. Он сжал рукой ножку кубка, медленно поднялся, отпил, проливая вино на усы, подбородок и грудь. Отер губы рукавом. и бросил кубок о земь. Тот издал жалобный стон, так странно соприкоснулся метал с камнем.

–На Ригу- прошептал Ходкевич, и продолжил уже яростным воплем – на Ригу!

И тут за столом раздался рёв. Повскакивав со своих мест шляхтичи обнажили клинки своих сабель и завертелись в вихре боевого танца.

–Островский!– орал Ян Кароль, тут же перед ним вырос перепуганный комендант крепости,– Островский! Я видел у вас галера, на ней есть пушка?!

–Бомбарда…-растерянно ответил комендант

–Загрузите бомбы и порох,готовьте бомбардиров. Сажайте солдат в лодки…Откройте арсенал, раздайте моим гостям аркебузы и порох! Мне броню и каску!– коротко, покачиваясь на не твёрдых ногах, приказывал Ходкевич.

–Нет!– услышал он голос панны Калиновкой, и задрожал, почувствовав как рука её коснулась его головы- Вам не нужен шлем! Ветер будет играть вашими волосами в битве как играл волосами великого Александра Македонского!

–Да! Да! Да!– закричал Ходкевич и схватив руку панны принялся целовать её ладонь,отдавая приказ коменданту между поцелуями- Велите погрузить на галеру моего коня!

–Я с вами! – шепот молодой вдовы был таким вкрадчивым и страстным,что гетман задрожалснова,а панна Калиновская добавила- Скоро все стены падут!

–Музыканты!– крикнул Ходкевич, заглядывая в глаза своей чаровницы- Музыканты поплывут с нами!

Под свирепые и воинственные крики шляхтичей, волочащих на галеру выпивку и снедь. на ходу кое как снаряжаясь в кирасы. кольчуги и тегиляи, на борт грузили порох и ядра, грузились похолики, саксонские наёмные мушкетёры, и гребцы. По широкому трапу завели коня под седлом, и вслед за ним взошли сам гетман, и панна Калиновская, которую он держал за руку.

Последними поднялись музыканты. Усадив пану Калиновскую в мягкое кресло, рядом с бомбардой, Ходкевич махнул рукой, приказав музыкантам играть, а сам встал подле дамы своего сердца приняв величественную позу, заодно приняв из рук чашника новый кубок, наполненный вином. Подняв кубок высоко, он обвёл взглядом вольное собрание, приветствуя этим жестом, нахмурился, и угрожающе произнёс: «На Ригу!». Осушив кубок подставил его под кувшин опрокинутый чашником. Оркестр заиграл. Галеру оттолкнули от берега, гребцы ударили вёслами о воду. А конь пана гетмана тревожно заржал почувствовав под собой не твёрдую почву.

Комендант Дюнамнде, пан Островский, смотрел на эту героическую комедию и покачивал головой. Он оставался в крепости.

Чуть позже с Рижских пристаней наблюдали как галера под литовским флагом, и флагом герцогства Задвинского, шла на вёслах вниз по Двине, в окружении нескольких больших лодок, в которых кроме гребцов сидели мушкетёры и копейщики, чьи длинный пики с небольшими красно черными вымпелами, топорщились во все стороны. На галере была слышна музыка и крики и песни, и было видно как часть пассажиров пляшет на широкой палубе.

В этот час в Рижском порту, как обычно было много народа, самого разного: портовых рабочих, десятником и приставов, купцов и их приказчиков, матросов с местных и иностранных судов. Все они остановились, забыв свои дела, и смотрели как галера, подобно белобокому баклану, разгоняющему морскую птицу помельче, движется, раздвигая купеческие барки, нёфы и хольки ,и не находили в это движении для себя ничего хорошего.

Вдруг с галеры выстрелила пушка. Бомба, описав дугу над другими судами, и пристанями, упала, пробив крышу в лабазе, и взорвалась, словно мифический подземный великан приподняв тяжёлые бревна складной кровли. Над дырой заклубился дым, видимо содержимое лабаза начало гореть. Было видно как женщина, сидевшая в кресле на палубе при взрыве подскочила, и радостно захлопала в ладоши. Шумная копания ответила ей криками «Виват!», грозя при этом обнажёнными саблями тем, кто в оторопи стоял на пристанях.

Между тем галера причаливала к берегу, напирая на стоявший между ней и пристанью барк, под флагом Семнадцати провинций. Затрещали и причал и судно. Грузчики и команда бросились спасаться, судно накренилось, а люди в галеры начали прыгать на кривую палубу голландского барка, часть из них стремилась на пристань, а часть занялась осмотром трюма внезапного приза.

Удержавшись на ногах при столкновении, гетман Ходкевич обнял панну Калиновскую за талию, и так, держа на весу, перенёс ближе к борту.