Следующее пробуждение было гораздо лучше. Относительно конечно. Я уже сладко потянулась и хотела было сесть на своей кровати, как с размаху впечаталась во что-то лбом.

– Блядь… Какого чёрта? – Прошипела я, думая обо что я могла так с размаху впечататься головой, лёжа на кровати в своей комнате, выделенной мне Фондом. – Кто положил эту хрень… здесь… – Внезапно осипшим голосом сказала я, глядя в чрезвычайно низкий потолок. При этом отсутствовал привычный мне мягкий свет ночника. Я впервые вижу этот потолок, но при всём этом он казался мне смутно знакомым. – Вставай, дрянная девчонка!!! – Раздалось чьё-то гневное восклицание, а вместе с ним и грохот ударов по хлипкой двери чулана. Секунду… Чулана? – Уже, дядя… – На автомате ответила я и только сейчас до меня допёрло, что мой голос… совсем не мой… Он звучал слишком молодо, будто я вновь стала… – Ребёнком… – Прошептала я, разглядывая во мраке свои тонкие детские ручки. – Если ты сейчас не вылезешь оттуда, то лишишься еды на три дня! – Вновь ударив по дверце прогудел этот голос и моё тело на автомате нацепило очки и открыв хлипкую дверцу чулана вышло наружу и потопало в сторону… вроде ванной.

Пока моё тело уже по отработанным рефлексам приводило себя в относительный порядок я лихорадочно обдумывала сложившуюся ситуацию. Посмотрев в зеркало я ужаснулась. Чёрные волосы, цвета вороньего крыла сползали на плечи, слегка прикрывая лицо девочки лет семи с яркими зелёными глазами, бледной кожей и впалыми щеками. Дрожащей ручкой я взялась за край чрезвычайно большой для меня футболки и приподняла ткань. Открывшийся моему взору впалый живот и выступающие рёбра заставили меня испуганно вздохнуть. Кем же нужно быть, чтобы так замучить бедную девочку?

– Так… Нужно успокоиться… – Массируя пальцами виски проговорила я и взглянула в зеркало. – Возможно психологическое влияние какой-нибудь аномалии. Либо полный перенос разума. Либо… Слишком много “либо”... Чёрт, что-же делать? – Выходи из ванной! Завтрак сам себя не приготовит! – Постучавшись в дверь ванны раздался женский недовольный голос. – Сейчас, тётя Петуния! – Не задумываясь ответила я и тут-же влепила себе мысленную пощёчину. – Да что-же за херня-то такая? – Выходя из ванной и направляясь на кухню бормотала я.

Тело на автопилоте зашло на кухню. Она была обставлена не слишком богато, но и не слишком бедно. Присутствовали подходящие друг-другу элементы декора, сочетающиеся с общей обстановкой кухни и обоев. Подойдя к плите я стала готовить завтрак. Руки сами собой накидали в подготовленную сковородку несколько ломтиков бекона и как только я собиралась разбить туда несколько яиц я услышала громкий топот ног. Через пару мгновений на кухню зашёл чрезвычайно толстый для своих лет мальчик с мелкими глазками, видимо это Дадли. Пройдя к столу он плюхнулся на жалобно скрипнувший стул. Не сразу, но я заметила ещё и главу семейства, который сидел во главе стола, на данный момент скрывшийся за газетой. Вернон Дурсль, промелькнуло у меня в голове имя.

Когда яичница с беконом была готова, я разложила всё по тарелкам и поставила их на стол и только после того, как я помыла всю посуду то смогла наконец-то сесть за стол и съесть тот мизер, который был приготовлен на меня саму. Пока на меня не обращали внимания я скользнула в свой чулан и усевшись на тахту стала раскладывать по полочкам имеющиеся у меня воспоминания.

Через минут десять я хотела одновременно пищать от счастья и выть от горя. Гарриет Поттер. Именно так зовут восьмилетнюю девочку, чьё тело я заняла. Фамилия и сокращение вполне подходят имени и фамилии Гарри Поттер. Я читала о мальчике-который-выжил и, видимо из-за влияния какого-нибудь объекта мой разум попал в тело этой девочки. Боже… Я что… Убила её?

В голове тут-же возник каскад воспоминаний… Она уже была мертва… Не физически, а духовно… Скотское отношение этих… “родственников” просто убили в малышке Гарри желание жить и её душа покинула физическую оболочку. Только вот почему её заняла именно я?

– Вылезай, отродье, твои дела по дому ещё не завершены. – Раздался бас Вернона, когда он открыл дверь и мне пришлось скрепя сердцем, чтобы не вмазать этому уроду по морде от души вылезти на свет божий.

Мне дали почти невыполнимый список заданий, от количества пунктов которого у меня чуть глаза на лоб не полезли. Я, будучи взрослой женщиной не успею всё это переделать за двое суток, а они хотят, чтобы я сделала это до вечера? Мало вам не покажется, когда я вызову полицию… Хотя… А смысл? Припрутся волшебники, сотрут всем память и я вновь буду под опекой этих… даже людьми назвать этих сволочей нельзя. Придётся затянуть пояс потуже и пахать как тягловая лошадь. Интересно… Я… Я когда-нибудь вновь встречусь с Алексом?

Два года… Целых два года я провела в этом гадюшнике… Два года унижений и лишений… Эти… уроды винили меня во всех их бедах, при этом говоря, что я ненормальная… Эта обстановка… Всё это до жути напоминало мне моё детство, из-за чего по ночам я плакала в подушку, даже, кажется, я несколько раз звала Алекса… Но он не придёт… Я осталась совсем одна… Брошенная на произвол судьбы, в надежде дожить до одиннадцати лет и не быть в один день попросту прибитой в порыве горячки. Мне уже несколько раз ломали кости и рёбра, но они восстанавливались за одну ночь. Никак, кроме как проявлениями магии я не могу назвать этот феномен.

Хоть я и закончила ВУЗ я не могла блистать своими знаниями на уроках в школе. Стоит мне получить оценку лучше чем у “Дадлипусика” как меня оставляли без еды на целые сутки. Вот как так можно обращаться с ребёнком? Ладно голодовка и постоянные унижения, на которые я почти перестала обращать внимания, так ведь ещё и Дадли с его шестёрками с какого-то хера ко мне прикопались. Они постоянно ловили меня после уроков, издевались, оскорбляли и иногда даже били, но так, чтобы не было видно.

Я пыталась наладить хорошие отношения с Дурслями, но у меня никак не получалось. В их взгляде всегда сквозило презрение и ненависть. Мне несколько раз хотелось сорваться и выговорить всё, что я думаю об их семейке. О том, что ни я ни Гарриет не виновата в том, что волшебники поступили так с ними. У меня случались магические выбросы из-за которых меня лишали еды на несколько дней и не позволяли мне выходить из чулана. Тогда были самые тяжёлые моменты в моей жизни.