– Благодаря Галатее, весь ленинградский бомонд – мамулины знакомцы, среди них были и ухажеры.

– То есть ничего рисовать не придется? – отсмеявшись, строго спросил я.

– Клянусь! О писанине даже и не думай.

– А как она на меня отреагировала?

– К великому удивлению, почти не фордыбачила. – Ленька шумно и протяжно выдохнул, внимательно посмотрел мне в глаза и вдруг нагловато усмехнулся: – Почему не спрашиваешь про бабки?

– Жду, когда работодатель сам скажет. Ты же должен меня заинтересовать.

– Довольствие поделим. Часть наличкой и часть напитками. У меня все так получают, никто не жалуется. Варвара доложила про твои долги. Уверяю, через год будешь дышать свободно, – хихикнул он, – если новых не наберешь.

– Через полгода надо, а половину к первому сентября, – твердо сказал я, и даже вздрогнул от своей дерзости. – На твой алкоголь не претендую.

Леонид изучающе посмотрел на меня, точно хотел удостовериться, я ли это. Впрочем, и я, глядя на Леньку, думал примерно в том же направлении: неужели этот заматеревший, напористый мужичонка тот самый юродивый, который через каждое слово вставлял «простите-извините» и при этом краснел как провинциальная барышня, впервые переступившая порог борделя.

Конец ознакомительного фрагмента.