— А так?!

Металл пистолетного дула был холодным. И теперь он уперся Игорю точнехонько в лоб.

Страшно почему-то не было. Точнее, не так. Пистолет не пугал. Вот не пугал — и все. Пугала невозможность убедить Риту.

— Уходи! По-хорошему прошу — уходи! — каким-то странным, ломким, чужим и, кажется, даже почему-то плачущим голосом проговорила Рита. — Уходи, иначе я выстрелю!

– Стреляй.

Наступившую тишину прервал звук забарабанивших по стеклу и отливу капель. Рита вздрогнула. Игорь — нет. Дождь, начавшийся внезапно, стучал все сильнее и сильнее. А Игорь и Рита так и стояли, разделенные стойкой респешена и пистолетным стволом. Кажется, как в каком-то кино.

— Так, Ритуля, только не делай резких движений, — раздался негромкий и спокойный голос. — Все хорошо, все в порядке, ты только стой и не шевелись. И вы, доктор, тоже.

В поле зрения Игоря появился человек. Это был его пациент и, одновременно, начальник Риты. Мамаев его фамилия. А зовут — Алексей, точно. Алексей Владимирович.

Алексей Владимирович Мамаев медленно подошел к Рите, так же медленно вынул из ее рук пистолет, что-то с ним с негромким щелчком сделал и опустил стволом вниз.

А после этого спокойно говорящий негромким голосом человек вдруг превратился в дико орущего типа с дергающимся глазом.

— Марго, мать твою, ты что творишь?! — Мамаев нагнулся, что-то лязгнуло — судя по всему, дверь сейфа, — и Алексей снова выпрямился, уже без оружия в руке. — Ты совсем с катушек слетала, мать?! — Рита молчала. Она так и стояла, словно замерев. Лишь руку, которая держала пистолет, опустила. Мамаев махнул рукой. — А вы, вы, доктор, вы чего тут устроили?! Вы что с ней тут… Да вы вообще… Господи, чуть до греха смертоубийства не довели…

— Так ведь патроны холостые же…

— Холостые?! — взревел Мамаев. — Доктор, вы с Луны свалились?! В стрелковом клубе — и холостые патроны?! О, господи, да что же вы там себе… И вообще… Да что б ты знал! — Мамаев неожиданно перешел на «ты» и наставил на Игоря палец. — Что при стрельбе в упор и холостого хватит!

Снова повисла тишина, расчерченная лишь стуком дождевых капель. Мамаев бросил взгляд в окно.

— Твою мать, ну все одно к одному! И группа приехала…. Так… — он нервным движением потер лоб. — Так. — Мамаев отступил в сторону и открыл неприметную дверь. Первой туда втолкнули Риту — она совершенно не сопротивлялась. А потом Мамаев взял за рукав Игоря. — Так, док, делай там с ней что хочешь, только тихо! У меня группа школьников приехала, из лука будем стрелять.

С этими словами Игоря неделикатно препроводили толчком в спину туда же, куда и Риту. И за ними закрылась дверь.

Это было небольшое и явно служебное помещение — забитые какими-то вещами стеллажи, одинокий стул, вешалка для одежды, разномастный хозяйственный инвентарь.

И Рита.

Помещение тускло озарял один светильник, зажегшийся от движения. И в его свете лицо Риты казалось невероятно бледным. А, может, и не казалось. Губы вон явно дрожат.

— Игорь… — она говорит шепотом. И не потому, что боится, что ее услышат за дверью. А потому, что не может говорить громче — голос ее явно не слушается. — Игорь, что я натворила…

— Кажется, ничего.

— Я наставила на тебя оружие.

— Ну и что? — он пожал плечами.

— Я наставила на тебе оружие, заряженное боевыми патронами! Мой палец лежал на курке! А если бы… О, господи… — она вдруг схватилась за горло. — Я угрожала тебе. Я же могла… тебя…

— Рит… Ничего же не произошло.

— Ты не понимаешь! — вместо шепота вдруг раздался звенящий крик. — Не понимаешь! Как я могла?! В тебя… пистолетом…

Она зажала рот рукой.

Отчетливый тремор пальцев. Расширенные зрачки. Бледность сменяется ярко-алыми пятнами — на щеках и шее.

Родная, что ж ты так распереживалась?! Ничего же страшного не произошло.

Игорь раскинул руки — и через секунду Рита была уже у его груди, в его объятьях.

— Тихо-тихо, — зашептал он ей в висок. — Ничего страшного не случилось, все в порядке.

Она что-то сказала, но, поскольку была прижата к его груди, Игорь не разобрал — что. А потом ее руки оказались на его спине, и она стала ими водить — вверх, до плеч, потом вниз, к пояснице. Словно ощупывала, будто слепая. А потом прижалась сильнее — и разрыдалась.

Скилл успокаивания рыдающих женщин Игорь за последние несколько дней порядком прокачал. И сейчас — гладил по голове, по спине, что-то шептал — не словами, тоном работал. А Рита все дрожала, уже не мелко, крупно. Он прижал ее к себе сильнее.

— Все хорошо. Все в порядке. Я рядом.

Эту нехитрую мантру пришлось повторить не раз и не два. Прежде чем утихла дрожь и стихли рыдания. А он все продолжал гладить Риту по голове.

— Все, — Рита икнула, а потом громко шмыгнула носом. — Истерика объявляется оконченной.