— Бедный, — она провела пальцем по подбородку. — Вынудили-таки.

Он хотел что-то возразить — но вместо этого снова лег и прижал ее к себе.

— Что поделать. Я не могу тебе ни в чем отказать. Если ты хочешь, чтобы я сказал, что люблю тебя — я говорю. Я подкаблучник.

Рита улыбалась ему в плечо. Игорь не мог это сделать иначе. Но у нее не было никаких возражений по этому поводу. Какие могут быть возражения, если тебя обнимает любимый и самый лучший на свете человек?

— Я не люблю каблуки. Подкроссовочником будешь?

— Куда деваться, — хмыкнул он. А потом тихо и нежно добавил: — Это правда. Рита, Риточка, Ритуля моя. Я тебя очень, правда, очень-очень сильно…

У него перехватило дыхание. А потом и вовсе рот оказался занят поцелуем.

— Знаешь… Это глупо, но вот именно сейчас я жалею, что у меня такое имя…

— Почему? — она снова, устроив подбородок на своей руке, что распластана по его груди, гипнотизирует Игоря своими русалочьими глазами.

— Да так… — усмешка у него вдруг смущенная. — Никак его… не сократишь… чтобы…

Он не договорил. Но Рита поняла. Повернула голову, чтобы поцеловать грудь — слева. И тихо туда сказать.

— Я уже все давно придумала.

— Что ты придумала?

— Как называть тебя ласково.

— И как же?

Рита приподнялась. Чтобы глаза его были близко. Чтобы можно было шептать.

— Гор… Горушка… Нравится?

— Очень.

— Кажется, я разучился говорить слово «нет», — Игорь излюбленным жестом прижал ее спиной к своей груди.

— Подкроссвочникам это слово незачем знать, — рассмеялась Рита, вжимаясь лопатками. — Твое дело говорить: «Да, моя госпожа».

За спиной весело хмыкнули. Тяжелая рука огладила ягодицу.

— Вот только не надо мне опять угрожать аналом! — возмутилась Рита.

— Теперь я знаю, как найти на тебя управу, — рука Игоря продолжала гладить. — Но, вообще-то, я собирался угрожать тебе другим, — его рука замерла.

— Это чем?

— Знакомством с родителями.

Рита молчала. Игоря такой ответ не устроил, и он за плечо повернул ее к себе.

— Рит, я сейчас задам дурацкий вопрос. Но я его не задать не могу.

— Спрашивай.

Удивительно было то, что они, обнаженные, вдруг как-то внезапно собрались говорить на явно серьезные темы. Но желания прикрыться почему-то даже не возникло.

— Для тебя же это и в самом деле неважно, да?

— Что именно?

— Что у меня нет «бентли». И вряд ли когда-нибудь будет. И в свадебное путешествие на Мальдивы мы не поедем. Для тебя это в самом деле не имеет значения?

Рита, подперев голову локтем, смотрела снизу вверх на Игоря. Напротив нее сидит на разворошенной постели человек. Обнаженный. Очень красивый. Умный. Порядочный. Трудолюбивый. И она-пока-не-знает-какими-еще-достоинствами-обладающий. А еще — до боли в сердце любимый. И задает совершенно идиотские вопросы.

Рита приподнялась, а потом и вовсе села. Придвинулась к Игорю, чтобы глаза стали совсем близко.

— Мы с тобой физически и умственно полноценные люди. С руками и головой. На все, что нам надо, мы заработаем сами.

— Значит, ты выйдешь за меня замуж?

— По-моему, в твоем манифесте, сделанном… м-м-м… час… полтора назад…? возможность отказа не предусматривалась.

Игорь расхохотался, а потом, широко раскинув руки, прижал Риту к себе.

— Будешь моей женой? — тихо спросил на ухо.

— Буду, — счастливо выдохнула она.

— Ну тогда значит в следующие выходные поедем знакомиться с моими родителями, — совершенно другим и деловым тоном произнес Игорь.

— Только при одном условии!

— Интересно, и какое же это условие?

Рита ему на ухо озвучила — какое. Игорь вздохнул.

— Ты снова… точно… вот… этого хочешь?

— Да.

— Почему?

— Потому! Что была лишена этого так долго. Потому что меня уносит от твоего тела — и от некоторых частей особенно! Потому что я кайфую, когда ласкаю тебя! Потому что у меня эрогенная зона за щекой! Потому что… Все, хватит! На спину, Гор! — а потом, вдруг растеряв весь свой пыл, спросила почти жалобно. — Неужели тебе не нравится? Ты же говорил, что…

— Очень. Я… мне… нравится… правда…

— Тогда почему ты еще не на спине?

— Уже, моя госпожа. Но, Риточка… — Игорь, начавший было ложиться, замер. — Ты же потом… Я же буду…

Толчок в грудь, широкая мужская спина касается простыни.

— Конечно, мой господин. Потом ты обязательно будешь сверху.

— Шикарный нож! — Рита нарезает тонкими пластинами ветчину к их позднему ужину. Ну а что поделать, если из постели они выбрались ближе к двенадцати ночи — голодные и счастливые. — Твой отец в этот раз превзошел самого себя.