Более двадцати лет назад итальянцы начали войну. За исключением того, что все эти годы мы верили в ложь. Все время это был Валентин Солоник.

Он нас предал. Он предал Братву. Он был предателем.

– Как...как ты узнал...все это?
– прорычал он низким голосом, прежде чем снова закашляться. Все его тело сотрясалось от каждого мерзкого кашля.

Я поймал себя на том, что ухмыляюсь его вопросу. Его глаза нервно обежали комнату, прежде чем снова остановились на мне.

– Мне сказала маленькая фея, - признался я, легко пожав плечами.

– Ты не можешь...доказать это, - медленно произнес он. Валентин глубоко вздохнул и рванулся вперед, отчаянно пытаясь вырваться. - Ты не можешь этого доказать, и Семьи никогда не примут мою смерть от твоих рук. Ты убил Алессио...а если ты убьешь и меня…ты будешь… заклеймен как мятежник...предатель. Ты…никогда...не станешь… Паханом.

– Я не могу этого доказать?
–  я издал издевательский вздох.

– Секрет умрет...со мной. Кто…поверил тебе?

– Он не может этого доказать, но я могу.
– к нам присоединился другой голос.

Валентин заглянул мне за спину, и его глаза расширились. Мои губы дернулись, и я ухмыльнулся. Потрясенное выражение лица Валентина заставило меня повернуться к незваному гостю, лицом к сильному голосу, который осмелился заговорить. Он пошел вперед, прочь от теней, в которых прятался. Его высокое, крупное тело появилось, и Валентин зашипел себе под нос.

Эрик Гавриков.

Босс семьи Гавриковых. Друг. Брат. Союзник.

То, что я планировал на сегодняшний вечер, было бы невозможно без него.

– Ты испортил веселье, хмыкнул я.
– Я хотел заставить его признаться в еще большем дерьме.

Эрик закатил глаза, прежде чем шагнуть вперед. Он остановился в двух футах от нас. - Это все, что нам нужно, и к тому же у нас мало времени.

Он поднял руку и показал нам свой телефон. Я прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Эрик нажал большим пальцем на кнопку, и в трубке раздался голос Валентина.

Он украл ее у меня...она была моей. Я увидел ее первым…я хотел...отомстить.

Весь наш разговор проигрывался громко и отчетливо, чтобы его было слышно в тишине комнаты. Валентин судорожно вздохнул и перестал вырываться из пут. Он безвольно повис, слабый и побежденный.

– Мне просто нужно переслать это всем нашим соратникам, и они узнают, кто настоящий предатель—кто действительно предал Братву. Никто не защитит тебя, Солоник. И никто не будет искать справедливости за твою смерть.

Я вцепился в челюсть Валентина, впиваясь ногтями в его кожу. Он вздрогнул и попытался вырваться, но я крепко держал его. – С тобой. Блядь. Покончено. Ты нажил себе много врагов на этом пути, Валентин. Как только разнесется весть о твоей смерти, люди подумают: Скатертью дорога.

Эрик выдохнул с ноткой несчастья.
– Жаль, что я не могу присоединиться к веселью.

 Я бросил на него взгляд через плечо и увидел, что он небрежно пожимает плечами. - Но ясно, что ты держишь все под контролем.

– Ты знаешь, что делать?

Эрик твердо кивнул, его глаза были темными и смертоносными. - Мы слишком много раз это обсуждали.

Он отступил, ухмыляясь. - Увидимся на другой стороне, придурок.

И он исчез за дверью, как будто его здесь никогда и не было.

Я оглянулся на Валентина, чьи глаза теперь были плотно закрыты. Он ждал своей неминуемой смерти. Сквозь стены поместья донесся громкий грохот, и он резко открыл глаза. Шум снаружи был почти оглушительным.

– Это звук падения твоей империи, Солоник. Никто не придет, чтобы спасти тебя, потому что все бегут, чтобы спасти себя.

Я вытащил пистолет и прицелился ему в грудь. Он умолял взглядом, открывая и закрывая рот, но не произносил ни слова. Я медленно опустил руку, пока пистолет не нацелился ему в колено. Я нажал на курок. Выстрел был громким, но его мучительный рев был громче. Пуля пробила коленную чашечку, и голень болталась свободно, кости были искорежены и едва удерживали верхнюю и нижнюю половину вместе. Такое кровавое месиво.