– Не-а! Давай его сюда! – заявил Шкапчик. – В прошлый раз ты платил, теперь моя очередь!

– Я тебя пригласил, я и плачу! – сказал Игорь, стараясь придать твердость своему голосу.

– Никаких «я плачу»! Тендер выиграешь – разберемся, – многозначительно подмигнул Шкапчик, выхватывая счет из рук Игоря.

Впервые за вечер происходящее перестало казаться Игорю таким уж беспросветно унылым.

Как-то так получилось, но за тридцать семь лет своей жизни Игорю так и не удалось побывать в караоке. У него не было слуха и петь он не любил.

Караоке-клуб, выбранный девушками, назывался «Корсет», и находился он в здании гостиницы «Беларусь».

Говорливый ведущий усадил Игоря и компанию возле самой сцены, в центре которой под светом софитов на высоком барном стуле в полоборота к зрителям восседала одинокая девушка с микрофоном в руке. На губах ярко-красная помада. Обтягивающее платье с высоким разрезом заманчиво оголяло выставленную вперед ногу. Большие полукруглые диваны с множеством мягких подушек, приглушенный свет ажурных люстр со стеклянными подвесками, драпированные алым бархатом стены и девушка с ярко-красными губами – все это создавало хорошо продуманную атмосферу предвкушения дорогого шабаша.

За соседним столиком расположилась компания из шести шумных кавказцев: пятеро небритых бруталов с надвинутыми на глаза пышными бровями, в одинаковых черных кожаных куртках, несмотря на духоту в зале, и один дрыщ в шелковой кислотно-фиолетовой рубашке с бабочкой. Почему-то всегда в подобных компаниях присутствует чувак с бабочкой. Это, наверное, что-то типа страшненькой подруги у девушек.

Римма уселась рядом с Игорем, Божена со Шкапчиком оказались на противоположной стороне дивана. Шкапчик, не спрашивая, заказал на всю компанию бутылку Ballantine’s и колу. Лед принесли в металлическом ведерке.

– Я попрошу минуточку внимания! – объявил ведущий. – Обычно мы, конечно, так не делаем. Но из уважения к нашим гостям из солнечной Армении… Вар… Вра… Врамшапух хочет поздравить своего братишку Тр… Трдата… Надеюсь, я правильно прочитал эти не совсем привычные для славянского уха имена… – Ведущий вытер пот со лба. Видно, что ему явно не по себе, и он очень боится накосячить перед суровыми гостями «из солнечной Армении». – Поздравить его с долгожданным…

Ведущий поднес листок бумаги с записями ближе к глазам.

– С долгожданным Удо! Тар… Трдат! – Ведущий выдержал торжественную паузу. – Надеюсь, я не очень преувеличу, если скажу не только за себя, но и за всех здесь присутствующих, за весь коллектив караоке-клуба «Корсет», что мы с радостью присоединяемся к поздравлениям Вар… Вра… вашего брата и от всей души поздравляем вас и вашу супругу с рождением долгожданного наследника!

Соседи Игоря по столику с недоумением переглянулись между собой. Повисла тяжелая пауза. Один из них, здоровенный детина, коротко стриженный с мятыми борцовскими ушами, указательным пальцем поманил к себе ведущего. Тот с опаской приблизился к их столу. Зацепив пальцем за фалангу пиджака, без видимого усилия, детина наклонил к себе ведущего, вытащил из ослабевших рук микрофон.

– Уважаемый… Цыпа Аскольд Генрихович, – близоруко прищурившись, зачитал он в микрофон надпись на бейджике ведущего, – я, надэюсь, правильно говорю? Твое савсэм привычное славянскому уху имя… В отличие от моего… Удо – это не наслэдник, это условно-досрочное освобождэние…

Шкапчик попросил поставить ему что-нибудь из репертуара «Любэ». Красный от стыда Аскольд в перекошенном пиджаке положил им на стол три микрофона. От своего Игорь отказался.

Заиграла мелодия. Шкапчик, поставив локти на стол, ухватил головку микрофона обеими руками, задрал его вверх тормашками и гнусаво затянул:

– Отчего так в России березки шумят, от чего белоствольные все понимают…

– А Божена, кстати, профессиональная певица, – рассказывала Римма. – Она даже в новогоднем «Голубом огоньке» на ОНТ пару раз выступала. У них вместе с Шаркуновой один продюсер был. Она с ним спать отказалась, он ее и выгнал. Она в Москву поехала, в «Голосе» участвовать. Отборочный тур не прошла, но там, сам понимаешь, все куплено, только своих пускают. Вернулась в Минск, попыталась здесь где-нибудь устроиться. Ее бывший продюсер, оказывается, какой-то там очень влиятельный чувак из администрации президента. И запретил всем-всем телеканалам, эстрадным студиям приглашать ее к себе. Сейчас она в детский садик музыкальным работником устроилась. Видишь, какая несправедливость. Если бы не тот продюсер, гад, – сейчас Божена была бы известная, как Шаркунова.

– А она здесь для чего? – поинтересовался Игорь, показывая Римме на сидящую на сцене девушку с выставленной голой ногой.

– Это бэк-вокалистка. Она своей подпевкой помогает тем, кто совсем петь не умеет, – пояснила Римма. – Смотри, это мой сынуля Игнат! – показала она фотографию на экране телефона. – Правда красивый? – Он у меня уже взрослый. Четырнадцать лет. Я же в девятнадцать родила. Я, в общем-то, бывшая «рублевская» жена, – тяжело вздохнула она. – Все у меня было: богатый муж, старше меня на двадцать лет, Bentley с личным водителем, особняк на Рублевке… Правда, правда, на самой Рублевке! – уверяла Римма. – У нас соседями были внук Успенской и семья сына Януковича. Я до тридцати лет из Москвы только на отдых выезжала.