Ивану их новый бизнес был явно по кайфу. Он быстро вжился в роль такого местечкового помещика. На производство заявлялся всегда с шиком. На большой скорости подъезжал на только что купленной подержанной семерке Toyota Camry, резко тормозил перед самыми воротами. Начинал неистово бибикать. Обкладывал десятиэтажным матом сторожа, открывавшему ворота, стоило тому на секунду замешкаться. На пассажирском сидении всегда присутствовала блондинка. Очередная их новая секретарша. Менялись они с периодичностью раз в две недели. Иногда чаще. С работягами Иван также общался только матом, мог даже заехать кому-нибудь из бедолаг в морду.

Игорю все это было не по душе. Вечная грязь, слякотная мерзость под ногами, цементная пыль, въедавшаяся в волосы, забивающая рот и нос. Общение с работягами-забулдыгами, а других в Фаниполи и не было, и такими же заказчиками быстро осточертело. Уступив Ивану свою долю в производстве, Игорь договорился с украинскими поставщиками вибропрессов и стал их официальным и эксклюзивным представителем в Беларуси.

…И начался строительный бум. Кто-то из высоких минских градоначальников решил, что тротуары из плитки намного лучше старых заасфальтированных. Все строительные предприятия ринулись налаживать производство тротуарной плитки. Вибропрессы расходились, как горячие пирожки. На тот момент, кроме Игоря, во всей Беларуси было всего трое поставщиков аналогичного оборудования. За весну Игорь сделал украинским партнерам их годовой оборот по продажам. В Украине его боготворили, в каждый приезд в Харьков встречали разве что не с цыганами.

Игорь взял на работу трех менеджеров по продажам. Вчетвером они все равно не справлялись с валом заказов. Чтобы ими руководить, взял коммерческого директора. Нанял бухгалтера. Затем помощника бухгалтера. Чтобы монтировать и запускать в работу продаваемое оборудование, пришлось набрать еще людей: монтажников, электриков, программистов. Ввел должность главного инженера. В скором времени штат компании раздулся до сорока человек.

Такая лафа, впрочем, длилась недолго. Серьезные, крупные строительные предприятия стали оснащать свое производство высокопроизводительным европейским оборудованием. Игорь пытался участвовать в закупках, но шансов не было никаких. В дорогостоящих закупках все было заранее определено, поделено. Все решали знакомства и размер отката. В среднем и дешевом сегментах появилось неимоверное количество конкурентов. Казалось, все, кто стоял рядом или проходил мимо и слышал краем уха словосочетание «тротуарная плитка», ринулись в данную тему. Пару раз Игорю на глаза попадались предложения конкурентов – волосы вставали дыбом от их безграмотности и бестолковости. Но конкуренция есть конкуренция.

И все бы ничего, и так можно работать. Но в стране разразился кризис. Пришлось сокращаться. Чтобы уменьшить издержки, Игорь уволил половину менеджеров, рабочих, отказался от услуг коммерческого директора и главного инженера, сократил должность помощника бухгалтера. Перебрались в офис поменьше и подешевле. За год работы вроде выкарабкался, оклемался, рассчитался с долгами. И тут новый кризис! Казалось, что это ненадолго, что будет так, как случалось уже не один раз: сначала все плохо, потом совсем плохо, затем кого-то посадят, снимут с должности, поднимут налоги, что-нибудь запретят… Возьмут кредит – и станет легче. Но то ли не тех посадили, то ли кредит не дали или дали, но мало… Становилось все хуже и хуже. И не было этому конца.

Вскоре, кроме Ирочки, у Игоря остался лишь один работник. Программист Геннадий. Молодой, тучный парень в круглых очках с толстыми стеклами, с угристым лицом, заросшим клочьями рыжей бороды. Такой типаж программиста из интернет-мемов. Угрюмый, самозагонный интроверт с ярко выраженной проблемой в общении с настоящими, живыми людьми. Приходя на работу, Геннадий до вечера закрывался у себя в кабинете. Обедал ссобойкой, чем-то невообразимо вонючим. Из кабинета выбирался только в туалет. Ирочка жаловалась, что он крадет у них туалетную бумагу. Каждую неделю она покупала на офис две упаковки по шесть рулонов каждая. И не хватало! «Точно тебе говорю! Гена тырит ее себе домой, – возмущалась она. – Не может один человек потребить столько бумаги. Что он, ею обертывается?»

И не сказать, что Геннадий был хорошим программистом. Скорее даже наоборот. Главным его достоинством была готовность работать за ту мизерную зарплату, которую мог сейчас платить ему Игорь. И не ныть, когда ее не получал. Не то чтобы Игорь не платил ему зарплату… Платил. Но делать это вовремя становилось все сложнее и сложнее. На сегодняшний день он был должен Геннадию уже за два месяца.

Даже будучи не самым хорошим программистом, Геннадий наверняка мог бы рассчитывать на что-то большее, на гораздо лучшую или хотя бы просто регулярно оплачиваемую работу. Но на работе надо работать. Или хотя бы приходить на нее вовремя. Чего он не умел паталогически. Может, у него был сбой в биологических часах. Или каждое утро он совершал какой-нибудь подвиг: кормил бездомных котов, вытаскивал старушек из пожара, перерезал пуповины младенцам. Но раньше одиннадцати на работу он никогда не приходил. И это при том, что жил Геннадий в самих Боровлянах, через дорогу от офиса. Первое время Игорь выговаривал ему за опоздания, кричал, урезал зарплату – ничего не помогало. Оставалось только смириться с этим, что, собственно, Игорь и сделал.

Программист как штатная единица Игорю сейчас совершенно был не нужен. Если и появлялась какая-то работа, ее проще и дешевле было отдавать на сторону, благо безработных программистов, желающих подработать за мизерные деньги, сейчас пруд пруди. Но в мозгу Игоря, где-то в подкорке, прочно угнездился страх остаться на фирме одному, без каких-либо технических специалистов. А так хотя бы можно с чистой совестью заявить заказчику, что «коммерческое предложение мы вам выставим после детальной проработки технического задания специалистами нашего техотдела».

VI

Положив трубку после разговора со Шкапчиком, Игорь тяжело вздохнул. Подобные встречи всегда заканчиваются пьянкой. С одной стороны, это хорошо – разговаривать не в служебном кабинете, где толком ни о чем и не поговоришь, а тет-а-тет в ресторане. С другой стороны, именно из-за таких «деловых» встреч Игорь не просыхал уже вторую неделю.

Только позавчера он заезжал к своему знакомому Стульскому Петру Николаевичу – директору одного из крупных заводов железобетонных конструкций – обсудить зависший договор. Документы были подписаны еще три месяца назад, но оплаты до сих пор не поступало. Стульский – пожилой мужчина наполеоновского роста. Короткие густые волосы, зачесанные назад, открывали массивный лоб с залысинами, тонкие губы никогда не улыбались, обвисшие пухлые щеки придавали впечатление управленческо-аппаратной суровости. Найденную в директорских запасах бутылку Hennessy XO они распили в кабинете, закусывая хлебом и нарезанной крупными ломтями домашней кровянкой. Когда закончилась колбаса, директор достал из глубин встроенного в шкаф холодильника полуторалитровую банку консервированных патиссонов. После каждой рюмки они по очереди вылавливали их из банки пальцами. Закончив с коньяком, они сели в директорский Land Cruiser и водитель отвез их в «Трактир на Парковой» – ресторан, стилизованный под национальный колорит.