Впереди замаячил осинник. Пока все шло, как по маслу. Единственное, что меня беспокоило, это какое-то неосознанное чувство, будто мы в этом лесу не одни. Как будто сбоку кто-то сверлит неприятным взглядом.

Прошли молча еще минут пять, и вдруг сестра остановилась.

– Слушай, Лер, а ты что, все-таки доложила бабушке Кате, что мы в лес собираемся? – От неожиданности я резко обернулась и споткнулась о корягу, крепко ударив ногу.

– А-а-а! Тра-та-та-та! Больно же! Предупреждать надо, когда так тормозишь, – накинулась я на сестру. – Никому я ничего не докладывала, с чего ты взяла?

– Да просто уже минут как десять я вижу, что вдоль дороги мелькает ее красный платок. Я больше ни на ком в селе такого не видела, – невозмутимо ответила Рита, проигнорировав мою травму.

Я остановилась, как вкопанная. Какая такая Катя? Никого, кроме нас, тут быть не может. А бабушка Катя, я сама видела, утром отправилась в нарядном белом платке на службу в молельный дом. Так что никаким чудом за три километра от села ее занести не могло. Тогда кто же крадется по лесу за нами?

– Подожди, я сейчас, – кинула я Ритке и, хромая, побежала в том направлении. Выбежала на просеку и огляделась. Никого. А это что? На песчаной дороге виднелись чьи-то следы. Я присела. Сердце ухнуло куда-то вниз. На серой, непросохшей после вчерашнего дождя земле, тянулась цепочка уже знакомых растопыренных лап, идущих задом наперед.

Я вскочила, как ужаленная. Кто это следит за нами уже который день? Друг или враг? В первый раз промелькнула мысль, не вернуться ли домой. Но я ее храбро прогнала. И решила ничего не говорить Рите.

Вдруг глаза наткнулись на деревянный столб, врытый на пересечении лесных дорог. Я подошла поближе. С двух сторон были прорезаны цифры: 98 и 99! Так вот что они значат! Мы вышли на место, обозначенное на карте!

Рита довольно спокойно восприняла ошеломляющее известие:

– Ну и чудненько. Не знаю, есть ли клады в этой чаще, а вот местность здесь довольно живописная. Даже комары с оводами не кусают. Немного странно, но меня устраивает. Так что можем приступать к сьемке.

Вот черт, я совсем и забыла о своем обещании. Но ничего не попишешь, как говорится, уговор дороже денег.

Кругом было тихо и безветренно. Высоко в небе звенели неугомоннее жаворонки, где-то в стороне доносилось жужжанье неуклюжих шмелей. Отчаянно пахло хвоей.

Я успела нащелкать штук двадцать кадров с Ритой среди берез, с Ритой, выглядывающей из-за огромного муравейника, с Ритой между двух меловых сосен, с Ритой в живописных зарослях папоротника. И тут внезапно стала портиться погода, солнце спряталось за тучи, стал накрапывать мелкий дождик.

– Давай позже продолжим, а то до главного дела не успеем добраться, – предложила я Рите.

– Ладно, – нехотя согласилась старшая сестра, – но учти, я еще два топа не надевала. – И добавила: —Ты иди на свою поляну, а я тут пару селфи сделаю возле этих чудных елочек.

Я припустила вперед по тропинке, весело вспоминая, какие несчастья рисовал дедушка Бондик, описывая Стеклянную Гуту. «Какие-такие страшилки могут быть в наше время, да ещё в Старом Селе, где стоит отряд пограничников?» – подумала я и, раздвигая ветви, направилась в ту сторону, где в прошлый раз наткнулась на ржавые рельсы.

Долго я так шла, высматривая в траве рельсы и ничего не замечая вокруг, а когда оглянулась, увидела, что вышла на незнакомую поляну, а где главная дорога – не знаю. И тут я ощутила внезапное изменение в природе. Вокруг стояла гробовая тишина. Перестали петь птицы, жужжать оводы и слепни, пищать комары. Замерли деревья. Небо заволокло тучами. Ни один луч солнца не проникал на землю. Стало жутковато.

Я стояла совершенно одна на краю дремучего леса. «Накаркали», подумалось мне. Огромные сосны с тяжелыми светлыми иголками шатром накрывали небосвод. Так вот они – меловые сосны! Ровно посередине поляну пересекали двумя пунктирами, как и было обозначено на карте, заросшие травой ржавые рельсы, уходившие в угрюмо смыкавшийся лес.

То есть я вышла на то самое место с кладом! Судорожно вытащила скомканный листок и еще раз сверилась.

В самом центре поляны рельсы обрывались у странного сооружения из кирпичей, полностью покрытого порослью молодого леска. Крыша отсутствовала. Голые грязные каменные стены с проемами окон, кое где утыканными остатками стекол, и все.

Боже мой, да ведь это и есть стекольный завод Кочубея! Это его отблески видела я во время прошлой грибной экспедиции! Это сюда вели рельсы, которые начинались от просеки!

Затаив дыхание, я на цыпочках двинулась к постройке. У меня было такое чувство, что в дальних кустах кто-то прячется и наблюдает за мной. Кто? «Бабушка Катя» с перевернутыми ступнями? Мне стало по-настоящему жутко.

Для храбрости я стала напевать невесть откуда пришедшую в голову песенку:

«Если долго, долго, долго,

если долго по дорожке,

если долго по тропинке

топать, ехать и бежать,

то, пожалуй, то, конечно,

то, наверно, верно, верно,

то, возможно, можно, можно, можно …» – я вдруг остановилась, намертво позабыв, куда можно было прийти в той детской песенке.