–  Вот именно, - подтвердил Бэйли.
– Сейчас он проходит обследование в «Бриджуотере». Но я не думаю, чтобы его признали душевнобольным. Он так же нормален, как вы и я.

–  На что же вы тогда рассчитываете?
– недовольно спросил Туни, так как ему было непонятно, какую пользу можно извлечь из этого дела.

–  Ни на что. Важен не сам Нэссер. Важно то, что рассказал человек, который сидит вместе с ним.

–  И что же он рассказал?
– поинтересовался Тунис некоторым уже любопытством.

–  Что он «бостонский душегуб»!

Туни громко расхохотался:

–  В «Бриджуотере» сидят 700 сумасшедших, и половина из них в любой момент готова объявить себя «бостон ским душегубом». Только для того, чтобы обратить на себя внимание…

–  Весьма вероятно. Однако человек, который сидит вместе с Нэссером, представляется мне самым подлинным из них.

Туни начал догадываться, чего хочет Бэйли. С минуту он испытующе смотрел на него, потом недоверчиво покачал головой:

–  В прошлом году мы проверили несколько тысяч обитателей психиатрических больниц. Ни одни из них не оказался «подлинным»…

–  Человек, о котором я говорю, находится в «Брид жуотере» всего каких-нибудь несколько недель. А до этого он никогда не бывал в психиатрических больницах. Следовательно, его вы никак не могли проверять.

–  Как его зовут?

Вместо ответа Ли Бэйли достал из своего портфеля тоненькую папку, на которой стояло: «Альберт де Сальво, монтер по отопительной системе, 29 лет, женат, двое детей, живет с семьей в Мальдене, Флоренс-стрит, 11. Обвиняется в грабеже, нарушении неприкосновенности жилищ и оскорблении».

–  Прочтите сначала сами, а потом мы продолжим

нашу беседу.

Туни прочитал надпись на папке и пожал плечами, что должно было означать: не знаю такого, никогда мне не попадался. Но начав просматривать содержимое папки, в которой и было-то всего листов двадцать, он понял, почему Бэйли проявляет к этому Альберту де Сальво интерес.

За четыре года человек этот под предлогом ремонта водопровода или отопительной системы посетил 400 молодых женщин. Приходил он обычно в первой половине дня, когда они были дома одни. Во время работы он заводил непринужденный разговор и между прочим заявлял, что он работает по совместительству агентом фирмы, которой требуются манекенщицы. У вас, дескать, как раз подходящая для такого дела фигура, так почему бы вам не подработать? У нас платят 40 долларов в час.

Большинство женщин, соблазненные таким предложением, позволяли мнимому агенту снять мерку с их фигуры. Записав все размеры, тот исчезал, не причинив никакого вреда. Только впоследствии, так как от фирмы никаких извещений не поступало, женщины начинали догадываться, что имели дело с обманщиком. Лишь один-единственный раз, 27 октября 1964 года, спустя 9 месяцев после последнего совершенного «душегубом» убийства, де Сальво не ограничился довольно безобидным обманом, а стащил из открытой сумочки хозяйки 100 долларов. Женщина, однако, заметила это и стала звать на помощь. Тогда де Сальво схватил ее, зажал ей рот и привязал ее простынями к кровати. Перед уходом он сказал ей:

–  Десять минут не подымайте шума, и тогда с вами ничего плохого не случится.
– Уже в дверях он обернулся и прибавил: - Простите меня, я не хотел так с вами по ступать.

Однако женщина сразу же после его ухода подняла крик, и сбежавшиеся жильцы дома успели догнать и схватить Альберта де Сальво. Конечно, уголовная полиция первым делом проверила, не он ли является тем самым разыскиваемым преступником, но уже очень скоро это подозрение полностью отпало. Ничто в де Сальво не соответствовало характеристике, данной предполагаемому убийце невропатологами, психиатрами и электронно-вычислительной машиной. Ни разу до последнего случая он не прибегал к насилию, у него нельзя было обнаружить ни «эдипова комплекса», ни ненависти к женщинам. Напротив, он любил свою мать, жену и детей. Своим необычным поступкам он дал исчерпывающее объяснение: в одной телевизионной передаче он видел, как какой-то человек с помощью подобных трюков проникал в квартиры женщин и совершал кражи. Так как заработка монтера отопительной системы на жизнь не хватало, де Сальво решил воспользоваться этим примером и в большинстве случаев при своих посещениях воровал что-нибудь по мелочи, но так, что женщины этого не замечали.

Таким образом, де Сальво был возвращен в разряд обычных преступников, и ему предъявили обвинение только в грабеже, нарушении неприкосновенности жилищ и оскорблениях.

Дойдя до этого места, Эндрю Туни прервал чтение и сказал:

–  Точно. Теперь я припоминаю, что и этого мы тоже проверяли. По-моему, он-то и был последним из проверенных нами подозреваемых. Потом специальная комиссия была распущена. Но, видит бог, этот действительно не имел отношения к делу. Мы тщательнейшим образом проверили его алиби в отношении всех убийств. В это время он находился либо дома, либо на работе. Не было ни малейших оснований и дальше подозревать его.

Бэйли игнорировал это возражение, сказав только:

–  Дочитайте до конца.

Перемена в поведении Альберта де Сальво наступила после того, как его жена отказалась от него и, спасаясь от пересудов, уехала с детьми к своей сестре в Денвер. Мужу она написала, что намерена развестись с ним. От своих сведущих в законах сокамерников де Сальво узнал, что, если суд признает его невменяемым, его жена не сможет с ним развестись: правонарушения, совершенные в болезненном состоянии, не могут служить поводом для развода. С этого часа Альберт де Сальво, чтобы не лишиться жены и детей, стал разыгрывать сумасшедшего. В ту же ночь он своими криками поднял на ноги охрану и заявил, что жена находится в его комнате, что она ругает и бьет его. Он пригрозил даже задушить ее, если ее тут же не уберут. Подобные сцены он повторял в дальнейшем каждую ночь и в конце концов так вошел в роль сумасшедшего, что тюремный врач, поверив ему, 14 января перевел его для детального обследования в «Бриджуотер». Здесь-то, имея дело со сведущими психиатрами и стремясь запутать их, он стал выдавать себя за «бостонского душегуба». На допросах по этому делу в специальной комиссии он узнал некоторые детали совершенных убийств и теперь, изрядно расцвечивая их, стал рассказывать всем. Но подробнее и настойчивее всего повторял он эти истории своему соседу Нэссеру, а тот в конце концов поделился услышанным со своим адвокатом.