При расследовании причин аварии неизбежно должно было обнаружиться, почему «Хазенбюттель» с погашенными огнями стоял на якоре в притоке Рейна. Рассчитывая на это, Бевензен не ошибся: делу о нарушении водного законодательства был дан ход.

Однако дальше все пошло совсем не так, как можно было ожидать. Угроза наказания не заставила Ханса-Петера Невигера выдать подлинного инспиратора и главного виновника махинаций с ядовитыми отбросами. Капитан «Хазенбюттеля» взял всю вину на себя, покаявшись в корыстном умысле: хотел за спиной хозяина заработать тысчонку-другую марок. Достопочтенный судовладелец, чемпион мира по танцам доктор Бернхольд об этом и не подозревал.

Готовность Невигера к самопожертвованию была легкообъяснима. Поступи он иначе, лишись он доверия всесильного судовладельца, не видать бы ему больше капитанского мостика ни в одном гамбургском пароходстве. Бевензен был бессилен что-либо здесь изменить; Невигер продолжал стоять на своем: Бернхольд к делу не при-частен.

Доказательств антиобщественной, преступной деятельности гамбургского почетного гражданина кандидат в комиссары полиции предоставить своему начальнику так и не смог.

То, что пятикратный чемпион мира по танцам доктор общественно-политических наук Юрген Бернхольд спустя два года предстал все же перед судом, явилось следствием обстоятельств, которых заинтересованные лица своевременно не предусмотрели, а потому и предотвратить не смогли.

Ремонт сильно поврежденной моторной яхты «Ксения» должен был стоить 15 тысяч марок. Клингбайль требовал их у кандидата в комиссары полиции, которому во временное пользование была предоставлена яхта. Бевензен, в свою очередь, переадресовал требование дальше: так как авария произошла из-за отсутствия на «Ха-зенбюттеле» предписанных правилами сигнальных огней, убытки должны были быть возмещены за счет гарантийного страхования.

Страховое общество, как водится в таких случаях, тщательно все проверило и выяснило, почему танкер стоял на якоре в полной темноте. 15 тысяч марок за ремонт «Ксении» оно, правда, выплатило, но тут же обратилось в суд с требованием взыскать эту сумму с Невигера как единственного виновника происшедшей аварии. Поскольку на допросах в полиции капитан «Хазенбюттеля» признался, что грубо нарушил правила судовождения, стремясь тайком перекачать в Рейн ядовитые химические отходы, и что эта противозаконная операция совершалась без ведома судовладельца, к застрахованному танкеру все случившееся отношения не имеет!

Такого оборота дела Невигер никак не ожидал. Услышав в палате по гражданским делам гамбургского ландгерихта 1 [1 Суд земли (земля в ФРГ – исторически сложившаяся крупная территориальная единица). (Примеч. перев.)], какую сумму ему придется уплатить, он струхнул уже по-настоящему и перестал выгораживать Берн-хольда, поведав суду, что именно по заданию этого всеобщего любимца «Хазенбюттель» и еще 13 танкеров спускают в Рейн тысячи тонн всякой отравы.

Сам Бернхольд в подобные мелкие неприятности своих служащих не вникал, а может быть, как раз тогда участвовал в очередном танцевальном турнире где-нибудь за границей. Вся история стала известна ему лишь по окончании этого непредвиденного гражданского процесса, из-за которого вокруг махинаций с ядовитыми отходами разгорелся первый крупный скандал.

Так кандидат в комиссары полиции Бевензен, ни на что уже не надеявшийся, дождался своего звездного часа.

По фактам, установленным при рассмотрении иска, прокуратура возбудила уголовное дело против Бернхоль-да, и 7 декабря 1970 года ландгерихт Клеве присудил его к 8 месяцам лишения свободы и 85 тысячам марок штрафа. Проходившие по тому же делу капитаны, среди которых был и Невигер, отделались штрафами в размерах от 500 до 5000 марок. В своем резюме председательствующий, директор ландгерихта Шольтен, отметил, что капитаны действовали в экономических интересах фирмы, Бернхольд же из корыстных побуждений не постеснялся злоупотребить властью судовладельца над зависящими от него служащими…

Все же одного результата этот громкий скандал достиг: впервые внимание общественности ФРГ было привлечено к такого рода преступлениям и к тем поистине необозримым грозным последствиям, к которым они могли привести. В прессе появились первые критические статьи.

«Здесь мы столкнулись с корыстолюбием самого отвратительного сорта», - писал «Шпигель». А профсоюзная газета «Металь» задавала вопрос: «Почему вместе с другими обвиняемыми не сидели на скамье подсудимых руководители «Калтекса»? Они-то ведь больше всего и наживались на этом преступном промысле, они сэкономили миллионы, которые пришлось бы потратить на очистные сооружения. Но самое худшее, что они вовлекли в свои криминальные махинации все больше людей: непрестанно повышая плату за вывоз ядовитых стоков, они разжигали алчность судовладельца Бернхольда и его не пойманных пока сообщников…»

Кое-какую пользу принес этот скандал и Бевензену, которого произвели наконец в комиссары. Расширили также и штаты возглавляемого им отделения: он получил двух новоиспеченных кандидатов в секретари уголовной полиции 1 [1 Должностное звание младшего полицейского чиновника в ФРГ. (Примеч. перев.)]. Его даже уполномочили активизировать борьбу с загрязнением окружающей среды.

16 представителей извозного промысла, сбрасывавших ядовитые отходы химических и нефтеперерабатывающих заводов в Эльбу в районе Большого Гамбурга, были переданы прокурору еще в 1968 году. И Бевензен очень скоро понял, почему его осведомитель Клингбайль именно эти фирмы принес на алтарь правосудия. Все 16 экспедиторов были конкурентами картеля, к которому сам Клингбайль принадлежал. Однако Бевензен допустил серьезный промах, упомянув на следствии о картеле и о Клингбайле и пригрозив подозреваемым выставить Клинг-байля свидетелем обвинения в суде. Так владельцам экспедиционных контор очень скоро стало известно, что Клингбайль - полицейский шпик.

Покойника нашли на отмели у Белума, там, где неподалеку от Куксхафена Осте впадает в Эльбу. Обнаружил его крестьянин Генрих Бёмеке из Оттерндорфа. Через два часа мейстер 2 [2Звание младшего командного состава в полиции. (Примеч. перев.)]. Виттенберг из 1-го полицейского участка Куксхафена прибыл на место, поспев как раз вовремя, перед самым началом полуденного прилива, который унес бы мертвеца дальше.

Погибший оказался мужчиной лет пятидесяти пяти, очень высокого роста и около 100 килограммов весом. В морге оттерндорфской больницы местный врач нашел, что левая рука в плечевом суставе сломана, но, несмотря на это, пришел к выводу, что смерть наступила вследствие несчастного случая: человек утонул сам.