— Извините за опоздание…

— Вон! — неожиданно громко рявкнул граф и сделал несколько стремительных пассов.

Они вызвали направленный поток ветра, который пролетел между партами и с грохотом закрыл двери. Последние едва не ударили простолюдинов по изумлённым физиономиям.

Ого! Жёстко тут. А ведь парни опоздали всего на минутку и, скорее всего, просто из–за того, что были последними в очереди.

Александр же тряхнул руками со старческими коричневыми пигментными пятнами и со смешком сказал:

— Кхем… магия воздуха в моём возрасте крайне полезна. Всегда можно, не двигаясь с места, закрыть двери на противоположном конце комнаты.

Он хрипло рассмеялся каркающим смехом. И кто–то из абитуриентов начал подхалимски подхихикивать ему, косясь на старшекурсниц. А те в это время спокойно и без суеты клали на парты карандаши и листы с вопросами.

И когда студентки закончили, граф демонстративно кивнул седой головой и указал костлявым пальцем на часы–ходики. Их маятник бегал влево–вправо, а цепочка с гирькой свисала над полом из дубового паркета.

Абитуриенты мигом поняли молчаливую пантомиму графа Исаака и приступили к заданию.

Оказалось, что дед солгал. Несложные вопросы? Ага, как же! Да у меня от взгляда на них в груди похолодело. А длинноволосая девчонка, сидящая передо мной, и вовсе — задрожала точно осинка на ветру. Я всей кожей почувствовал её боязнь провалить экзамен. И она была не одна такая.

По рядам пробежал смятенный шепоток и в глазах многих абитуриентов поселилась растерянность. Но как говорится, глаза боятся, а руки делают. Народ принялся ставить галочки напротив понравившихся ответов, поскольку формат экзамена предполагал тест наподобие ЕГЭ, будь он неладен.

Я тоже вооружился карандашом, мысленно пнул свой мозг, дабы работал лучше, и начал отвечать на вопросы.

Вскоре мне стало ясно, что не так страшен чёрт, как его малюют. Большая часть вопросов оказалась мне по зубам. Меня сразу же чуток попустило, но часики тикали уж очень быстро. В среднем две минуты на вопрос. Мало, вашу академическую мать, мало!

Я опять вспотел от напряжения, ненароком поглядывая на старшекурсниц. А они прохаживались между рядами и следили за порядком. Дед же решил, что в ногах правды нет, и уселся за рабочий стол.

И уже через три четверти часа граф Исаак преспокойно сопел носом, склонив голову на грудь. Уснул. А вот абитуриенты, скрипя извилинами, работали над тестом.

Но в какой миг нас заставил вздрогнуть звук распахнувшихся дверей. Народ непроизвольно оторвался от листов и увидел взволнованную женщину в преподавательской мантии.

Она призывно махнула старшекурсницам рукой и выдохнула свистящим шёпотом:

— Барышни, срочно следуйте за мной.

— Госпожа, но как же экзамен? — заикнулась одна.

— Ничего страшного. Осталось всего десять минут, — выдала женщина и вместе со старшекурсницами покинула аудиторию.

После их ухода в качестве надсмотрщика остался лишь граф Александр Исаак. Однако он продолжал сладко похрапывать за столом. И этим обстоятельством решили воспользоваться те аристократы, у которых возникли проблемы с тестом. Они начали шёпотом приказывать особенно головастым на вид простолюдинам дать им списать. Дворяне запугивали их и угрожали расправами. И меня не миновала данная постыдная участь.

Над моей партой неожиданно навис бледный, чахоточный юнец с густыми тенями под глазами и отвратительным пушком на впалых щеках. Не мешкая, он произнёс тонким, звенящим голоском с иноземным акцентом:

— Я видеть, что ты уже закончить. Давать мне свой тест.

— Не сегодня, сударь, — твёрдо проговорил я, смерив его хмурым взглядом.

— Ты мне отказывать? — опешил аристократ, выгнув брови и вытаращив наглые глазёнки.

— Не могу. Это экзамен, а не совместная работа, — продолжал я гнуть свою линию, скользя взглядом по надписям на стенах.

— Клянусь честь, я р-раздавить тебя, как вша, ежели ты сейчас же не давать мне свой чер–ртов тест, — яростно прошипел он, брызжа слюной. — Немедленно. Или плебеи в Гар–рдар–рике забыть, что их участь прислуживать благор–родным?

— Всё не так просто, — усмехнулся я и глянул на графа Александра Исаака.

Он уже перестал притворяться спящим и сидел на стуле, выпрямив спину. А его глаза предвкушающе сверкали, точно у кота, наконец–то добравшегося до сметаны.