— Ты не считал это нужным. Тебя вполне устраивало, что вас с Тимоти всегда может подхватить Митчелл.

— Но ты, скорее всего, совершенно не понимаешь, как вообще можно настолько любить кого-то и хотеть быть рядом, чтобы желать проводить с ним всё возможное время.

— Вряд ли это всё ещё их случай, Дерек. Там уже давно не любовь. Не знаю, что точно не даёт уйти ему, но для Дениз вся причина, думаю, в деньгах. Финансовая зависимость удерживает похлеще всяких чувств. Или просто та жизнь, к которой ты привык. Но я бы ушла и без гроша в кармане.

— О, поверь, я это знаю, — Оливия уж точно не стала бы терпеть пренебрежение, повторяющиеся адюльтеры и неуважение, и гипотетически ни безденежье, ни просто стеснённость в средствах, ни невозможность в материальном отношении вновь положиться на родителей хотя бы временно не остановят её от столь решительного шага, но Дениз не Лив. Для неё многие вещи банально неприемлемы. Например, в значительной степени разлучить мальчиков с их отцом. — Но детям нужно и мужское воспитание. Особенно если речь о будущих мужчинах. Впрочем, мы с Тимоти не вмешиваемся в их жизнь. Мы друзья. Не судьи.

— Что ж, полагаю, ему повезло. Если однажды она всё-таки устанет терпеть, заберёт детей и уйдёт, у него, по крайней мере, будете вы двое.

— Однако это не равноценные вещи.

— Но невозможно иметь всё и сразу, — но у меня во многом так всё и было, и пусть это закончилось, я никогда с ней не соглашусь. Деньги приходят и уходят, зарабатываются и снова тратятся, теряются и находятся, но семья — это навсегда. Сначала та, в которой ты родился, а потом та, что создал. Даже если и с ней всё пойдёт прахом, как вышло у нас, можно всё равно оставаться родными друг другу людьми, хранить память о хороших вещах и не забывать о той близости, что когда-то вас связывала. Наверное, делать соответствующий выбор смогу и я.

— Да, алло.

— Привет. Я тебя разбудил?

— Который час?

— Половина девятого, но это у меня, а у тебя половина седьмого, — разница в часовых поясах не так уж и значительна, но что по времени штата Иллинойс, что по времени Лос-Анджелеса ложиться спать ещё рано. Лив не отвечала на мой звонок достаточно долго, а теперь, всё-таки подняв трубку, звучит сонной и уставшей, и это мне не сильно нравится. Иногда мы ложимся спать посреди дня, когда чувствуем себя не лучшим образом, неважно, физически или морально, и надеемся проснуться уже в более собранном состоянии. — Ты в порядке?

— Да, всё хорошо, — я слышу шуршание постельного белья, пока Лив, вероятно, садится в кровати или как-то иначе меняет положение своего тела, а на фоне странный писк, но он едва различимый и может быть чем угодно, так что я почти сразу же забываю о нём, — я просто уснула. Ты подумал верно. Всё уже закончилось, да?

— Да. Мы победили, — и таким образом я бы сказал, что во все эти дни мы были на высоте. Первая выездная серия игр прошла довольно удачно. Две из трёх встреч остались за нами, субботняя в Далласе и сегодняшняя в Чикаго, и, несмотря на поражение в Сан-Антонио в понедельник, тренерский штаб вполне удовлетворён полученным результатом и рассчитывает на закрепление результата меньше, чем через три дня, уже на домашней арене. — 107:123.

— Что ж, это здорово. Спасибо, что сообщил. Так вы уже в отеле?

— Да, приехали где-то минут двадцать назад.

— Ну что ж. Полагаю, скоро вы пойдёте отмечать. Или все сильно устали?

— Вообще-то не совсем. Не так, как позавчера. Но я, наверное, останусь.

— Почему? — потому что теперь, когда напряжение спало, всё время не нужно распределять между географическими перемещениями, приёмами пищи, сном, тренировками и матчами, и мне некуда спешить, я впервые за эти дни могу поговорить с ней нормально и без всяких ограничений.

— Потому что это не так важно. Может, в другой раз, — победы ещё будут и не раз, а вот ребёнок вполне может оказаться первым и единственным. Не хочу ничего как бы пропустить. — Так ты точно в порядке?

— Да. Меня просто сморило, только и всего, — никогда не вздыхая и уж тем более столь как-то опустошённо и устало, Оливия делает шумный вдох рядом с микрофоном, резкий и дрожащий, и в ответ на это внутри меня пробуждается желание неминуемо оказаться рядом, протянуть руку и участливо коснуться. Но я слушком далеко и могу лишь только слушать и, если что, отвечать: — А так я всё ещё на спортивном канале. Тут как раз начинаются новости.

— То есть всё было настолько скучно?

— Конечно же, нет, — она резко переходит в состояние обороны и защиты, и мысленно я принимаюсь ожесточённо себя ругать. Стоило быть осторожнее с её чувствами. Невзирая на всю ту холодную неприступность, так часто излучаемую Лив, и ввиду её во многом уязвимого и шаткого положения, даже если она никогда не сознается, что оно является таковым.

— Это была просто шутка. Я не хотел тебя обидеть.

— Она не удалась. Ты как не умел шутить, так по-прежнему и не научился.