— У меня есть одна идея, подожди минутку, — продолжала сладко петь красотка. Она убежала куда-то. И спустя мгновение вернулась, держа в руках парик. Чёрный. Как у Клеопатры.

— Парик? — произношу очевидное вслух.

— Да! И не простой. Говорят, в нём танцевала будущая жена Якуба Ямадаева. Это двоюродный брат нашего Хозяина.

— Понятно, — тоже мне, ценная информация.

Девушка закрепила на моей голове парик, и я удивилась тому, как он мне идёт. Слишком отвыкла видеть себя с волосами. По самые плечи.

— А ты хорошенькая, — задумчиво замечает, дуя пухлые губки, — очень даже.

И действительно. С чёрными стрелками, длинными ресницами и алыми губами я выглядела взрослее и красивее. Как роковая героиня какого-то ретро-кино.

— Осталось только тебе платье надеть, и ты всех покоришь, — улыбается сладко-сладко.

И когда она показала мне наряд, в котором мне предстоит щеголять весь вечер, я усомнилась в разумности своих действий. Оно, мать вашу, из латекса.

Тесное, узкое. Подчеркивающее мою фигуру и не подразумевающее под собой иного белья помимо символических трусиков. Одно неловкое движение, и я порнозвезда.

Шамиль меня убьёт, лично выроет могилу и закопает в ней.

Отчаянно пыталась не прикусывать нижнюю губу, чтобы привести себя в чувство болью. Но тогда алая помада некрасиво размажется. А работать с физиономией клоуна не хотелось.

— Твоё дело молчать и разносить напитки. Если гости четвёртого этажа захотят ещё чего-то — достанешь, принесёшь, дашь, — наставляет меня Тина, перейдя с менторского тона на благостный. Мягкий. Елейный. Новые интонации царапают слух своей фальшивостью.

На языке так и вертелось продолжение глаголов — убьёшь. Хотя я не понимала, о чём она толкует. Разве напитков, согласно барной карте, нет в наличии?

На всё я кивала, пропуская часть наставлений мимо ушей. В голове гудело. Я вдруг поняла, что именно сейчас не стоит идти против Шамиля. Что меня ждёт ловушка. И в то же время я, как голодный мышонок, чуя запах сыра, желала заглянуть в мышеловку.

Каблуки, на которых я стояла, тонкие, как иглы, и острые. Такими можно убить, если взять в руки и использовать в качестве оружия. Матовая чёрная кожа и глянцевая красная поверхность. Красивые и опасные. И жутко дорогие для униформы обслуживающего персонала.

— Они уже все за столом. Кроме тебя к мужчинам больше никто сегодня подходить не будет.

Тина пояснила кому-то из гостей, какой напиток поднести. Постоянные гости знают, чего хотят.

Всего пятеро мужчин. Не так уж сложно.

Она отодвинула передо мной бархатную шторку, позволив мне заглянуть в зал.

— Вон они, — кивает за моей спиной. Но и так ясно, о ком речь.

Да, их пятеро. И за каждым стоит амбал. Охрана. Только у Шамиля никого. Его люди и так вокруг. Вроде как. Или он здесь лицо, держащее нейтралитет, которому не положена охрана? Странно. И непозволительно опасно.

Не были они похожи на партнёров. Скорее на непримиримых врагов или соперников.

Шамиль сидел спиной ко мне и лицом к входной двери. У меня уже от вида его макушки пересохло во рту.

Сердце бухало. Руки дрожали, когда мне на ладони положили поднос.

— Ступай.

Я шла стеснённая узкой юбкой. Край капроновых чулок при каждом шаге выглядывал из-под ультракороткой юбочки. А пояс от них прослеживался под эластичной тканью. Манил, соблазнял и притягивал взгляд, заставляя изучать очертания нижнего белья.

Каждый шаг на каблуках казался победой эквилибриста. Грудь выпирала из глубокого выреза, и, когда я опускала взгляд, он падал прямо в ложбинку. В ней можно было бы спрятать какой-нибудь важный вещдок.

Подавала напитки, ощущая на себе внимание мужчин. Меня и раньше рассматривали, но сейчас всё было будто иначе. Они оценивали меня. Раздевали, хотя мой наряд и так не оставлял простора воображению. Только Шамиль ещё не обратил на официантку внимание. Не понял, что стол обслуживаю я. Для него всё творящееся в «Рае» — обыденность. Для посетителей — экзотика.

Не могла заставить себя опустить ресницы, когда оказалась напротив него. Пыталась представить его реакцию, и не получалось. Неизвестность пугала больше всего.

Наконец он решил посмотреть в мою сторону. Возможно, притянутый моим настойчивым взглядом.

Поднял глаза и отвёл. Я переступала каблуками на месте, как едва родившийся телёнок.

У него будто случилось короткое замыкание. Небольшая задержка в передаче данных от зрительного нерва к мозгу.

С замиранием сердца я наблюдала, как медленно он вновь поднимает свои чёрные изогнутые ресницы.