– Потому. Представь, если это каким-то образом попадет в сеть? Ты хочешь стать порнозвездой?

– Почему бы и нет, некоторые из них вроде не плохо зарабатывают…

– Я тебя выпорю за такие мысли, поняла?

– Вы все обещаете, начальник…

– Ах так?

И я получила ощутимый такой шлепок по ягодице.

– С ума сошел?

И еще один. И… это было немного больно и почему-то очень приятно.

Потом он уложил меня на мягкий матрас, в специальном пляжном бунгало, еще немного подразнил, лаская головкой складки и клитор, и вошел, резко, глубоко – именно так он любил – вошел и остановился, переводя дыхание.

– Обхвати меня ногами, прижми сильнее, хочу чувствовать тебя всю…

Я подчинилась.

Это не было бешеной скачкой. Он любил меня в ту ночь очень медленно. Так нежно, что мне хотелось плакать от счастья – так это было хорошо.

– Так почему для женщин и мужчин секс – две большие разницы? Ты не ответил…

– Разве? Ну… для мужчин это как спорт. Выброс адреналина. Энергия. Удовлетворение. Игра. Мы не плачем от счастья занимаясь сексом…

– Я не плакала…

– Глупенькая, ты даже не представляешь, насколько это…

– Удовлетворяет тебя? Адреналин? Спорт?

– Нет, малышка. С тобой это не спорт. С тобой я не занимаюсь сексом. С тобой я занимаюсь любовью. Поэтому мне нравится тебя целовать.

– Значит, поцелуи только для любимых?

– Для любимой. Одной.

Он так сказал тогда. Поцелуи для любимых…

Зачем же он поцеловал меня, если сказал, что не хочет меня видеть никогда?

У меня уже голова кружилась от этих мыслей.

Или от ликера?

Надо было завязывать с выпивкой. Женский алкоголизм, знаете ли…

Кто-то позвонил в дверь.

Пиццу привезли! Но я ведь не заказывала?

Снова дежа вю?

Глава 4.

Дежа вю?

Именно так говорят французы. Я не плохо знал французский, конечно, не на уровне английского, но все же.

Дежа вю.

Что-то, что ты, кажется, уже видел когда-то. Или тебе только кажется.

Или ты сходишь с ума, потому что везде тебе мерещится этот аромат.

Аромат женщины.

Цитрус, свежий, с легкими нотками персика и корицы. Наверное.

По крайней мере мне как казалось.

И было в нем еще что-то неуловимое, терпкое, острое, от чего у меня раздувались ноздри, как будто я какой-то хренов оборотень из глупых девичьих фильмов.

Но не только аромат мерещился всюду.

Еще эта огненная шапка волос.

И я как по команде оборачивался на каждую девушку с рыжими волосами…

Я любил смотреть как они рассыпаются по подушке. И мне нравилось именно белое постельное белье, потому что на нем этот костер смотрелся вообще фантастически.

Она вся на белых простынях смотрелась фантастически.

Хотя на тех черных с алым в ее крошечной уютной квартирке тоже.

Да на любых поверхностях она смотрелась обалдеть как!

Но у нее дома я все время опасался расхреначить хлипкую кровать.

А в апартаментах брата спальня была что надо.

Хотя жизнь в чужой квартире мне уже порядком надоела.

Алекс купил эти элитные апартаменты с ремонтом, с дизайном - да, там все было красиво, удобно, но как-то… безлико, что ли?

Как в гостинице. Каким бы шикарным ни был отель – это отель.

И вообще, я устал жить по чужим домам – на Манхэттене у меня тоже было съемное, достаточно типовое, хоть и шикарное жилье.

Нет, Алекс, конечно, говорил мне – живи сколько хочешь, без проблем.

Но я уже начал присматривать себе собственный дом.

Правда, Москва-сити все-таки не была в приоритете.

Мне хотелось что-то вроде коттеджа как у Алекса, возможно даже рядом с ним. Серебряный бор – отличное местечко.

Еще был приличный закрытый коттеджный поселок в Покровском-Стрешнево, мне там тоже нравилось и до центра близко, и наш офис не так далеко. Еще был Кутузовский – престижно вроде бы, но почему-то он меня раздражал.

А можно было вообще купить что-то в центре – уютный тихий дворик недалеко от Тверской. Хотя я не был уверен остались ли там именно тихие дворики. Когда-то мы с братом любили там гулять, изучили эти места вдоль и поперек. Сейчас Москва сильно изменилась.

Хотелось жить с приличными соседями.