— Что это? — пальцы мягко коснулись ранок.

— Прикусила. Случайно.

— Сама? Или это сделал Харальдин Аттердаг?

Куиниэ метнула быстрый взгляд на Кэлибора:

— Какое это теперь имеет значение?

— Для меня имеет. Он…

— Не надо! — движимая порывом, Куиниэ приложила ладонь к губам Кэлибора, чтобы не дать ему договорить.

Его рука медленно последовала за ее. Захватив хрупкое запястье, Кэлибор нежно, едва касаясь, поцеловал узкую ладонь, потом каждый пальчик, провел языком по чувствительной коже запястья, где бился пульс.

— Что вы делаете, эль-до? — пролепетала Куиниэ, розовея и пряча глаза от настойчивого зовущего взгляда.

— Малую толику того, что хотел бы, — промолвил Кэлибор, осторожно привлекая ее к себе и теперь с той же нежностью целуя искусанные губы.

Куиниэ тихо ахнула. В тот же момент в ее приоткрывшийся рот скользнул язык, а теплые губы прижались еще крепче, лаская, вкушая, спрашивая. Получив ответ на свой безмолвный вопрос, Кэлибор негромко застонал, и Куиниэ испуганно отпрянула.

— Вам больно? Позвать Ану?

— Нет, — смеясь, ответил Кэлибор. — Только не сейчас. Лучше дай мне снова твои губы.

— То, что мы делаем, нехорошо, — запинаясь и отводя глаза, промолвила Куиниэ.

— Посмотри на меня. — Она подняла смятенные глаза. — Почему нехорошо? Ну почему же, любовь моя? Я мог погибнуть, так и не узнав вкус твоих губ, не познав тебя.

— Не говори так!

— Но это правда! Поцелуй же меня. Это все, что я прошу сейчас… Неужели ты сама не хочешь этого?

Куиниэ вновь потупилась.

«Как все изменилось за это время! — думала она, глядя на свои стиснутые пальцы. — Не окажись мой свадебный кортеж на пути дружины Тир, сейчас я безраздельно принадлежала бы омерзительному Ангудилу из Дома Высокой сосны. А не ему, так кому-нибудь другому, пусть менее отталкивающему, но все равно чужому, далекому… Что же теперь? Я рабыня… Рабыня, к которой по непонятной причине пока что благоволит госпожа…А дальше? Кто-нибудь более удачливый, чем Харальдин Аттердаг грубо возьмет то, в чем мораль моей родной страны, моего народа, которые остались где-то там, в прошлой жизни, велит мне отказать эльфу, которого я…Люблю?»

Она не знала. Ей не с чем было сравнивать. Но как узнать, не открыв душу, не пустив все это в себя? Подняв серьезные, полные сосредоточенной решимости глаза к лицу Кэлибора и увидев жажду и робкую надежду в его взгляде, Куиниэ решилась. Этот поцелуй соединил не только их тела, но и души, доверчиво распахнувшиеся навстречу друг другу. Тихо открылась, и через мгновение затворилась дверь спальни, а влюбленные не видели и не слышали ничего вокруг…

— Что это ты бродишь, как медведь-шатун? — ворчливо поинтересовалась Ана у своей госпожи.

Тир задумчиво поддела носком сапога видимую одной ей соринку.

— Они целуются.

Повариха бросила быстрый взгляд на госпожу.

— Что тебя гложет?

— Эти двое любят друг друга? Скажи мне, Ана. Я ведь не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься. Но что с того?

— Не знаю. Не зна-ю! Время покажет. Уже скоро весна…

Тир медленно вышла, глядя себе под ноги, а добродушная Ана лишь вздохнула ей вслед.

Усмехаясь своей неожиданной деликатности — госпожа мается по дому, потому что в ее постели целуются ее же рабы — Тир вышла в помещение, где содержались домашние животные.

Она сама оседлала своего любимого серого в яблоках жеребчика и, отворив входную дверь, вывела его в светлую северную ночь. Тронув поводья, Тир неспеша поехала прочь от дома. Однако постепенно шаг лошади все ускорялся и ускорялся, пока она не понеслась по снежной равнине так, что ее длинный хвост образовал одну стремительную линию со спиной, стелясь по ветру. Вихрем пролетела Тир вдоль изрезанного побережья, не снижая скорости миновала спящую рыбацкую деревню в которой жили в основном люди, заставляя их тревожно выглядывать из дверей с ворчанием:

— Когда-нибудь эта эльфийская ведьма сломает себе шею, ад ее побери! И куда несет посреди ночи?

Внезапно конь вынесся к обрыву, и Тир осадила его у самого края. Внизу что-то бормотало сонное море. Тир замерла, глубоко вдыхая холодный влажный воздух. Бешеная скачка, как это обычно и бывало, вернула ей спокойствие духа. Домой Тир возвращалась уже не спеша. Конь, практически предоставленный сам себе, неторопливо бежал знакомой дорогой, издалека чуя тепло и уют привычной конюшни.

— Опять гонялась за призраками? — с самого порога приветствовала ее Ана.