Доктор думал, что в полярную ночь ничего не видно, что они окажутся в непроглядной темноте.

Все оказалось по-другому. В ясную пору сейчас ярко мерцают звезды, на небе луна и чисто играют сполохи северного сияния. Видны горы, как бы облитые сметаной, свет отражается от снега и льда. Загадочные голубые тени тихо лежат на уснувшей земле. Ни звука, ни шороха. И вдруг - гул, треск. Это море ломает, крошит лед.

Все меньше, правда, таких часов. Все чаще метели, ветер, пурга. Сильнее мороз. И опасно болен человек, от одного разговора с которым спокойнее на душе. Плохо без Ушакова. Был Георгий Алексеевич здоров как-то увереннее чувствовал себя доктор. И другие - тоже увереннее.

Доктор смотрит на часы. Он лежит не пять минут, а семь. Как не хочется вылезать из-под мехового одеяла! Савенко рывком скидывает его и, не давая остыть теплому телу, начинает одеваться.

Он сразу увеличился в меховой одежде, стал толще. Ему неловко ходить. Доктор старается пробраться по коридору тихо, чтобы не разбудить, не потревожить в соседней комнате Ушакова. Выходит в тамбур, тянет наружную дверь на себя. Только в Арктике он понял, почему на Севере двери открываются не наружу, а внутрь.

Прямо перед ним стена плотного снега. Ровный белоснежный прямоугольник с небольшой выемкой от дверной ручки.

С ненавистью смотрит доктор на снежную стену. Как на личного врага.

Он берет лопату, откалывает большие куски, они падают под ноги. Уже выкопана солидная пещера, а наружу не выбраться. Жарко!

Савенко хватает лопату наперевес, пытается, как штыком, проткнуть снег.

Наконец он пробивает снежный завал. Из отверстия несет лютым холодом, там - ночь и пурга. Потом придется в эту дыру выбросить снег из передней.

В руках у доктора "летучая мышь". Керосиновый фонарь необходим, без него не увидишь показаний приборов, не различишь на градуснике температуру.

Он выползает на улицу. Ветер гнет к земле, больно сечет снежинками лицо. Не встать. Но доктор и не собирается вставать. Только ползком, иначе унесет в сторону, покатит, уволочит в сугроб.

Ручка фонаря, обмотанная тряпицей, в зубах. Ветер раскачивает его, сейчас, кажется, вырвет изо рта. Но Савенко отдаст фонарь пурге только с зубами.

Пятьдесят метров до метеорологической будки... Проклятая работенка. Ушаков говорил: "Всего три раза в день сходить на метеостанцию. Вот и все. Прогулка для разнообразия".

Из-за таких прогулок он скоро останется без зубов и научится ходить как медведь - на четырех конечностях.

Доктор останавливается. В самом деле, если ему встретится медведь? Если он сейчас следит за ним, готовится к прыжку? Савенко невольно прижимается к снегу. Потом приподнимается. Все равно медведя не увидеть и не спастись от него. Разве что ударить фонарем.

Савенко дополз до приборов, встал, ухватился за метеобудку, посветил. На термометре - сорок два градуса мороза. А скорость ветра - девятнадцать метров в секунду Если сейчас оказаться в тундре...

Ветер вырвал фонарь из рук. "Летучая мышь" мелькнула в снежной круговерти и погасла. Доктор кинулся за фонарем. Его опрокинуло и покатило.

"До откоса пятнадцать метров, - пронеслось в голове. Внизу замерзла бухта. Упаду - расшибусь насмерть"

Он зацепился ногами за кочку.

Слетела с руки и исчезла рукавица.

Ветер не давал дышать, он забивал воздух в горло, мешал выдохнуть. Мороз сковывал веки. Рука, рука... Она уже побелела.

Доктор собрал все силы и пополз туда, где должен был быть дом. Только бы не проползти мимо. Тогда конец.

Через двадцать минут он сидел в кухне и растирал спиртом руку. О том, что ему сегодня придется сходить на метеостанцию еще два раза, он старался не думать.

Савенко сварил в кастрюльке кофе, налил его в чашку с именным вензелем.

– Доктор, - услышал он тихий голос из комнаты Ушакова.
– Николай Петрович!

Неудобно пить кофе без начальника острова. Савенко задумался на несколько секунд, поколебался и налил немного дымящегося кофе во вторую чашку. На донышко. Потом с двумя чашками в руках зашел в комнату Ушакова.

– Вы неплохо выглядите, - заметил он, поздоровавшись.
– За это вам поощрение - кофе. Недельки через полторы можно будет встать и походить. Но дома, не на морозе. Иначе сляжете снова.

– Что с вашей рукой?