Метрах в двух над головой светлела дыра, из которой мы вывалились. Она-то худо-бедно освещала место, куда мы попали. Бегло оглядев правильной формы пещеру, явно искусственного происхождения, присела возле стонущего мужчины. Он баюкал лодыжку, обутую в кроссовок. Двумя пальцами осторожно сжала припухшее место, проверяя степень повреждения. Павел зашипел и зло глянул на меня.

— Почему врачи всегда нажимают на то место, которое болит? Это садизм такой?

— Шину наложить не из чего. Я перевяжу туго своей блузкой, постарайся не наступать. Подняться наверх не сможем. Слишком высоко даже для здоровых. Но я заметила дверь в стене. Кажется, приоткрыта. Я проверю, что там, и вернусь.

Дернулась встать, когда почувствовала на руке хватку чужих пальцев.

— Не, не пойдет, — замотал головой босс, — вместе пойдем. Я тут один не останусь. У меня и огонь есть. В твоем чемодане нашел зажигалку. Отсырела, правда.

Приплыли… Он трусит остаться один или притворяется?

Рудин помахал зажигалкой перед моим носом. Я раздраженно цокнула языком и отвернулась.

— Решила, что боюсь? — понял мою реакцию. — И зря, недалекая моя. У тебя, конечно, здоровые ноги, но у меня здоровая голова… от рождения. Технический ВУЗ и год армии в составе миротворческих сил. И никакой, прости-господи, филологии в третьем поколении.

Хлопнув глазами, потеряла устойчивость и шлепнулась на пятую точку от удивления. Не верила своим ушам. Он на необитаемом острове, где-то под землей, со сломанной ногой хамил единственной, кто может ему помочь. Он же не самоубийца?! Неужели я такая рохля, и у меня на лбу написано, что не брошу эту дрянь шатенистую после всего сказанного? А ведь точно, не брошу… если уйду, то вернусь, когда совесть замучает. Конечно, это не мешает хамить в ответ. Но толку-то… от него все отскакивает, не задев.

— Когда вернусь к людям подам заявление на программу, готовящую миссию на Марс. После всего пережитого с вами, они просто не имеют права отказать, — уверенно проговорила я, снимая кофту с головы, решив пустить ее на повязку для Рудина.

— Тебе не пройти отбор по весу, — огорошил ответом босс, разглядывая увеличивающийся на глазах отек.

— Это почему? — осторожно отвернула штанину, оголяя мужскую лодыжку.

Странно, гладкая кожа голени. Он их бреет что ли?

— У тебя попа слишком толстая.

Руки замерли, глаз нервно дернулся. Выдохнула, прикрыла глаза и посчитала до десяти. Мне пришлось собрать всю волю, чтобы не сдавить пострадавшую мужскую голень со всей силы. Даже руки убрала от греха подальше.

— Ничего не толстая… она… аппетитная, — процедила ответ сквозь зубы. — Просто у меня кость широкая.

— Шире только у мамонтов, — ухмыльнулся Рудин, — и то не у всех…

Руки произвольно сжались в кулаки. В голове волшебной мантрой всплыло мамино: «Он назвал тебя вонючкой, потому что ты ему нравишься». Мама ошибаться не может. Тем более другого внятного объяснения его немотивированной агрессии у меня пока нет. Градус моего кипения сразу понизился, злость, как рукой сняло, я даже улыбнулась.

— Ты же сам нарядил меня в бикини и кокошник, велев выставить ее напоказ, — решила подловить в нелогичности босса.

— Так для образа русской женщины с конями и горящими избами в самый раз. Чтоб остановить коня, его впечатлить надо! — продолжал издеваться Павел. — Крупные формы находят соответствующие приключения и, соответственно, по-крупному огребают. Все в русском духе. Скажешь, нет?

— Молись, чтобы нам повезло с этой дверью, кролик, — хмыкнула я, переключаясь на насущные проблемы и оставляя его вопрос без ответа.

— Почему кролик?

— Потому что я Алиса, а эта нора только тебе, умнику, по зубам. Я правильно поняла твои намеки? — подразнила его. — Ты у нас мозговой центр, а я, так и быть, поработаю твоим костылем.

— Чем еще можешь поработать? — скабрезно ухмыльнулся босс, прозрачно намекая.

— Не опошляйте минуту моего великодушия, Павел Г… Антонович, — специально выделила отчество. — Но если честно, я надеюсь на чистое везение.

Своей «банданой», не особо церемонясь, туго перемотала пострадавшую лодыжку, игнорируя стоны и ругань Павла. Едва не рухнула на него сама, помогая подняться. Он, балансируя на одной ноге, всем весом навалился на хрустнувшее плечо. Я резко пересмотрела свои симпатии относительно крупных и накачанных мужчин.

Любоваться и трогать прокачанные формы — это одно. А тащить на себе вес за сто килограмм — совсем другое дело.

— Повезет как с лифтом, — невесело буркнул босс, намекая на недавнее происшествие с поломкой, добавив массу оптимизма, получив в ответ уничижительный взгляд.

Покряхтывая под немалым весом, переставляла ноги по направлению к двери. Расстояние в каких-то двадцать шагов мне показалось забегом на выносливость по стадиону, который любил устраивать физрук, подменявший нашу Галину Семеновну, за время урока успевавший выпить пару шкаликов «беленькой».