Павел подпрыгивал на одной ноге, поднимая фонтанчики брызг, отчего пить захотелось еще больше. Попробовать эту воду не рискнула. Если свалюсь с дизентерией, то останусь на этом острове навсегда. Добравшись до стены, вынырнула из-под Павла и привалилась к заросшей мхом и переплетенными корнями растений старой бетонной стене. Откинула голову, безуспешно пытаясь выпрямить навсегда сплюснутые позвонки. Глубоко дышала, пытаясь выровнять дыхание, не заботясь о копошащихся многоножках и жуках.

— Повезло, — отозвался Павел, — это бункер тут со Второй Мировой. Вход мог быть заминирован. Проход дальше тоже… Рискнем, Анюта?

Расслабленность как рукой сняло, я во все глаза смотрела на иероглифы едва заметные на двери с облупившейся от времени краской.

— Что? — переспросила босса, не услышав последнее.

— Я спрашиваю, ты уже масло разлила, Аннушка? — выдал босс глубочайшие познания Булгакова, поставив под сомнение свое «антифилологическое» прошлое.

Сглотнув, непонимающе смотрела на иероглифы, представляя свою смерть от сдетонировавшей мины. Кусочки меня разлетались в стороны и живописно обляпывали грязные стены бункера и рожу дорогого босса, стекая и оставляя кровавые следы. Так это ярко представила, что самой жутко стало.

— Если попытаться обратно через лаз вернуться? — предложила выход, взглянув на дыру в потолке. — Я выберусь и тебя вытащу.

Павел усмехнулся, демонстративно закатил глаза и, гнусавя, начал:

— Собрался Чапаев в командировку, и чтобы его Анку-пулеметчицу не чпокнули…

— Согласна, глупость сморозила, — перебила босса, придумавшего новый способ издеваться, — рискуем в туннеле.

Зазора едва хватило просунуть пальцы. С одного рывка открыть не получилось. Проржавевшие петли намертво заклинили металлическую дверь в одном положении. Уступая приложенным усилиям, она поддалась неохотно, на пару сантиметров, сопровождая это возмущенным визгом и скрипом. Я расшатывала петли, стараясь увеличить зазор, чтобы протиснуться обоим, слушая комментарии своей плохой физической форме и неумению правильно открывать двери. С его стороны слышалось возмущенное бормотание: «задохлик криворукий… филологиня, могла бы энциклопедиями подкачаться…»

Я отключила внешнее восприятие, понимая, что запасы моих сил не вечны. Я не ела уже сутки, и это сказывалось. Перенапрягшиеся мышцы рук и ног мелко дрожали. Или я потрачу остатки сил на скандал, или на возможность выбраться из ловушки, в которую сама же угодила.

— У тебя будет свой памятник, самый большой, если когда-нибудь человечество соберется поставить памятник рукожо… — осекся под моим взглядом Павел.

Я мысленно торжественно наградила себя ангельским нимбом за терпение и выдержку.

— Прыгай вперед, зайка, — указала на открывшийся проем, достаточный, чтобы протиснуться Павлу. — Вместе мы не протиснемся. Тебе прыгать первому.

Мужчина с сомнением покосился на приоткрытую дверь и кисло скривился.

— Девочки вперед, — выкрутился босс, мельком взглянув в темноту за дверью, из которой отчетливо несло сыростью и гнилью.

— Так и я о том же, — согласилась с ним, — прошу… дорогая.

— Вот, значит, как ты с ранеными? — Павел с лицом великомученика глянул на меня с укоризной, трагически вздохнул и протиснул свою тушу в темнеющий проем, бубня под нос:- Правильно, зачем я ей. Ее же Пупсик на берегу дожидается. «Не мой, не мой…», а сама не выбросила…

Сил злиться не было совершенно, прикрыла глаза на пару мгновений, подождала секунду, прислушалась и пробралась за ним, бросив напоследок взгляд назад. Гниловатый влажный воздух коснулся ноздрей. Непроизвольно задержала дыхание. Рудин стоял рядом, слушала его тяжелое дыхание и пристально всматривалась во тьму впереди. Послышались щелчки зажигалки. Несколько искорок вспыхнуло и тут же погасло во тьме. Павел грязно выругался.

Мне казалось, или впереди что-то маячило? Росчерк светового блика на сетчатке зрачка или светлая полоса удачи?

— О, свет в конце тоннеля! Как символично! — подал голос Павел, шурша чем-то, подтверждая мои мысли.

Запахло алкоголем, он приложился к коньяку, бутылку которого умудрился сохранить при падении.

— Можно мне глоток, — протянула руку в сторону бульканья.

— На посошок, — исказил по-своему Павел, вложив бутылку мне в пальцы.

Я глотнула, поморщилась и вернула коньяк боссу.

— Не дождетесь, — выдохнула я, вглядываясь в светлую полосу. — Что это может быть? Провал, вроде дыры, что мы пробили?

— Понятия не имею, — откликнулся Павел. — Скорее всего, японские партизаны, которые не в курсе, что война закончилась, и разрабатывают новый план по захвату Перл-Харбора.

— Очень смешно, — скривилась я, поражаясь неиссякаемости источника сомнительного юмора у босса. — Мы в коридоре. Предлагаю разделиться и двигаться каждый вдоль своей стены. Если один провалится, то у второго будет шанс его спасти… наверно.

— Логично, — согласился Павел. — Но вместе интереснее. Я могу тебя потискать.