Попыталась упереться руками в широкую грудь и протестовать. Рудин подавил протест одним движением, тело под щекой оказалось не особо удобным, но горячим, сердце сильно и размеренно билось, даруя ощущение надежности и успокоение, и я махнула рукой, забываясь сном.

Проснулась от сквозняка, пробравшегося под одежду и холодившего спину и ягодицы. Дождь прекратился, с краев импровизированной крыши срывались редкие капли. Море за спиной все так же возмущалось грохотом прибоя. Рудин переложил меня на песок и заботливо прикрыл пиджаком. Огонь весело потрескивал, обдавая жаром лицо, но спина, повернутая к морю неотвратно замерзала. Я хныкала и крутилась, пытаясь найти компромисс. Бросив бесполезное занятие, раздраженно села, злясь на ситуацию и себя.

Павел сидел рядом. Он размотал стопу, сосредоточенно разглядывая немного опухшую конечность. Характерного для переломов отека не заметила. Я засомневалась, что у Павла перелом. Возможно, сильный ушиб или трещина в кости. Нахмурив брови, он провел пальцем по коже, сморщился, подумал немного и осторожно забинтовал обратно.

За двое суток, что мы провели на острове, лощеный щеголь превратился в опустившегося бомжа. Борода отросла и топорщилась в разные стороны. Волосы неряшливо торчали сальными иголками. Одежда обтрепалась, покрылась прорехами и грязными пятнами. Под обломанные ногти забилась грязь. Лишь платиновая печатка, плотно охватившая безымянный палец правой руки, с черным квадратным камнем сияла как новая.

Свои украшения я растеряла в бурю, лишь в ушах остались алмазные гвоздики. Оглядела себя и взялась за расческу, решив распутать колтун в волосах. Павел, равнодушно глянув в мою сторону, потянулся за костылем, поднимаясь с места.

— Паш, ты далеко?

— Гляну, что вокруг, — уклончиво ответил недовольный шатен.

За пару часов, что я спала, его язвительное настроение сменилось на угрюмое. И эта резкая перемена мне не нравилась от слова совсем.

Он с трудом выбрался наружу, постоял, разглядывая хмурящееся дождевыми тучами небо, неотличимое от морского горизонта.

— Я с тобой, — крикнула ему в спину, надевая просохшие шорты и пиджак, гадая, что так расстроило босса.

Мужчина стоял спиной к морю и всматривался в затянутую туманной дымкой вершину вулканического островка, густо поросшую зеленью.

— Что там? Только не говори, что вулкан просыпается? — встала рядом с ним, утопая пятками во влажном песке.

Рудин раздраженно фыркнул и недовольно глянул в мою сторону.

— Большей ерунды ты не могла придумать, — констатировал факт. — Думаю, есть ли на вершине маяк.

— Что? Зачем там маяк? — не поверила, решив, что он опять смеется.

— Видишь этот камень? — он сунул мне под нос печатку. — Это маяк. Внутри чип, по которому мое местонахождение можно отследить в любой точке земного шара. Даже на орбите… Его давно должны были отследить. Как только сообщили о катастрофе с яхтой, включить систему поиска через спутник.

— Вау! Круто! — восхитилась я уровнем страховки своей жизни.

— И если нас еще не обнаружили… или чип сломан, или… — угрюмо оборвал себя босс. — В общем, нужно глянуть на вершине, нет ли там маяка с радиосигналом. И если есть — сломать. Есть надежда, если сигнал прекратиться, кто-то прилетит проверить.

Мы хватались за соломинку, но это лучше, чем сходить с ума от ожидания. Любая деятельность полезнее хандры, в которую начал впадать босс.

— Ясно, понятно, Ок, — кивнула ему, прикидывая расстояние до вершины и наши с хромым Рудиным шансы добраться туда завтра засветло.

— Откуда ты знаешь эту… песню? — вскинул удивленно бровь Рудин.

— Это из песни? Не знала. Так сестра Катька все время мне отвечает, — пожала плечами.

— М-да, семейка, — непонятно покачал головой босс, пробормотав про себя:- Высокие отношения.

За ночь циклон ушел в сторону, и промозглое утро встретило ясной голубизной неба. Восходящее солнце обещало жаркий денек. Я представила парилку, в которую превратятся джунгли, по которым нам придется бродить эти сутки. Выбор был невелик. Сменится ветер, и вновь начнется дождь, тогда снова придется ждать. За это время мы поубиваем друг друга. Я уже близка к этому. Даже мамина мантра-выручалочка почти не помогает.

Заросли просыпались, оживая от сонного оцепенения, в которое погрузила бушевавшая непогода. Птичья веселая разноголосица оглушала. Листья просохли за ночь, немного влаги оставалось в пазухах листьев, водопад из брызг мне не грозил. Ноги увязали в размокшей в грязь почве, я с тяжело передвигала ноги, завидуя, кто бы мог подумать, хромающему боссу. Тренировки в зале оправдали затраченные усилия и время, дали свой результат, привыкшие к нагрузкам мышцы справлялись гораздо лучше моих. Опираясь на костыль, Рудин прокладывал дорогу, стараясь держаться протоптанных зверьем тропок, указывая направление. Часто останавливался, вслушивался в птичий гомон. Как и я, он ждал, не раздастся ли характерный стрекот лопастей вертолета — самый дорогой звук для нас в этом мире. Ориентировался он умело, верно находя нужное направление в густых зарослях.

— А почему строительная компания? — прервала затянувшееся молчание.

— Сначала был ликеро-водочный завод, — удивил ответом Рудин. — Мой отец был его директором. Потом оформил патент и аренду. Работал под его началом. Вникал в специфику.

— Так вот откуда пристрастие, — понятливо хмыкнула я, подныривая под закачавшуюся ветку, надломленную идущим впереди мужчиной.

— Пальцем в небо, — парировал, не поворачиваясь, босс, отводя листья в сторону рукой, — я экономист, в цехах готовой продукции не работал.