— В бункер не вариант. Там уже собрались желающие поживиться даровым мясом, — покачала головой. — Про дождь это правда?

Я вытерла тыльной стороной руки вспотевший лоб. Босс нехорошо усмехнулся и ответил:

— Подходит блондинка к окну. Муж у нее спрашивает: «Какая сегодня погода?»…

Продолжение анекдота я знала, обидный намек на свою недалекость поняла.

— Хорошо. Я поняла, — сдерживая ругательства, выхватила из его рук нож, озадаченно задрала голову, глядя на кокосовую пальму, с толстой розеткой листьев высоко над головой.

— Что Гриллс или Стэтхэм советуют использовать для покорения пальмовых высот, такими как ты? — ехидно спросил шатен, вытирая влажную щеку.

— Веревку, — вспомнила совет из полезной передачи.

— И мыло, — мерзко улыбнулся Павел.

Странно, что он мне когда-то казался симпатичным. Где были мои глаза и мозги? Премерзкий тип.

Кинув на мужчину раздраженный взгляд, отвернулась, решив поискать широкие листья для навеса без опасного штурма пальмовых высот.

— Веревки нет, — кинула через плечо, отводя зеленую плеть лианы в сторону, — поищу вариант проще. Я не скалолазка. С такой «вертикалки» сама не слезу, а тебе будет проблемно меня снять.

— Я снимаю квартиры, шлюх и видео, — послышалось мерзкое в спину. — Ты не квартира и не видеосюжет, остается…

Он намеренно сделал паузу, ожидая моей реакции. Отпустив лиану, зажмурилась, выдохнула, посчитала до десяти и произнесла, не оборачиваясь:

— Господин Рудин, есть какой-нибудь способ заткнуть ваш фонтан красноречия?

— Есть, конечно.

— Какой? — я резко повернулась, ожидая новой мерзости, и Рудин не разочаровал.

— Поцелуй… и я перестаю тонко шутить и толсто намекать, — он сощурился, понимая, какие чувства вызвал своими словами.

Добил окончательно. От одной мысли о поцелуе с боссом меня затошнило, и вывернуло, было бы чем. Желудок сжался болезненным спазмом. Рука, придерживающая лист, конвульсивно сжалась, ломая хрупкую зелень. По руке потек сок, пачкая кожу.

Как он мог мне понравиться? Первое впечатление про упертого водителя внедорожника оказалось самым верным. Доверять нужно своей интуиции.

Если пойдет дождь, мне придется делить навес с этим… то еще испытание для психики. Но разделяться нельзя. У него оружие. И стреляет он метко.

Обещанный дождь начался ночью. Ветер резко сменился, небо заволокло, и море разволновалось. Казалось, его тошнило клочьями сероватой пены, светлевшей в полосе прибоя.

Невысокий навес устроили в зарослях, далеко не углубляясь. Капли глухо забарабанили по глянцевой зеленой крыше, скатываясь вниз. Дождь усиливался, обещая затянуться до утра. Подумалось, что шорты не успеют просохнуть, и мне придется ходить в неудобной узкой юбке. Потянуло сквозняком, я поежилась под коротким пиджаком. Устроившись на комке одежды, заменяющей подушку, разглядывала набирающую силы бурю на море, вспоминая такую же, в которой едва не погибла. Прошло всего двое суток, а мне показалось, я уже вечность на острове. Белоснежный песок, девственная природа, полная изоляция. Райское местечко, если бы не сосед, спокойно сопящий за спиной. Выпив из бутылки со змеей, он похрапывал, что-то неразборчиво бормоча в полуметре от меня. Я разобрала свою фамилию, левый глаз нервно дернулся.

Загадала желание на Новый год на свою голову. Почему мне достался худший из мужчин? Я тоже поливала бабулину герань, доедала кашу, подкармливала бездомную кошку и училась хорошо.

— Где я успела нагрешить? — прошептала едва слышно, спрашивая себя.

— Для кого-то это грехи, а для тебя всего лишь список планов на выходные, — послышалось ехидное за спиной.

— Господин Рудин…

— У тебя есть шанс все прекратить, — послышалось вкрадчивое, — один поцелуй и ты спокойно спишь до утра.

Я развернулась к нему лицом, и уставилась в ехидно молчащую темноту, недоумевая, зачем ему эта игра. Я уже не злилась, мне было интересно. Мое желание разобраться в мотивах, идущее впереди обиды, всегда выручало, не давая буксовать отношениям.

— Зачем тебе это? Я тебе не нравлюсь, ты мне омерзителен… Зачем поцелуй со вкусом обоюдного отвращения?

Темнота фыркнула, лица коснулся теплый воздух чужого дыхания. Губы заныли, и я их облизнула, почувствовав горьковато-соленый привкус, к которому постепенно привыкала.

— Помнишь, что ты подумала, когда увидела меня первый раз?

Я-то помнила, но и под пыткой не созналась бы Павлу.

— Ты бы меня съела, если бы смогла. И тут же забыла, что я занял твое место на парковке, хотя приехал позже, — делился мнением Павел. — Дорогая машина, дорогие шмотки, и ты готова все простить.

Решил, что я охотница за деньгами, и потому запала на тебя! Хочешь правду? Будет тебе правда.

— Я перекрыла тебе выезд, так что мы квиты. А шмотки… так я не особо разглядела их стоимость в темноте. Больше впечатлило то, что под ними. Слабость у меня ко всему… настолько красивому.