— Ты уверена?

— Да. Я каждое лето ездила на эти дачи.

Миклош сглатывает.

— Адрес…

— Это адрес дачного массива, на котором была дача семьи моего отца.

Когда Саша прочитала присланное Ириной сообщение, то сначала не поверила. Потом замерла, перечитала еще раз. Потом бросилась к электронным картам — и замерла вновь, понимая, что это то самое место.

— Саша, — Миклош говорит очень тихо, хотя сейчас, на последнем рейсовом автобусе, кроме них едет разве что одна-единственная пожилая женщина в пуховом платке, которая вовсе никакая не Затронутая, да и предметов с глазами у нее нет. — Ты понимаешь, что кто-то, судя по всему, намеренно, подсовывает тебе собственное прошлое?

— Я не идиотка.

— И ты понимаешь, что возможно сейчас нас ждет… что-то неприятное в точке назначения?

— А что ты предлагаешь? Ждать у моря погоды? Не делать то, зачем мы приехали?

Миклош качает головой.

— Нет. Но может… стоит рассказать хоть кому-нибудь?

— Для отчета пока рано.

— Нет, я не…

Саша поднимает глаза на парня, смотря максимально прямо.

— Я думаю, что стоит избавить окружающих от лишней информации, которая может им повредить.

Миклош тяжело вздыхает, прекрасно понимая намек.

— Саша, я уже говорил…

— Тема закрыта. Вот, держи, — Саша стаскивает с шеи абсолютно все навешенные амулеты. В том числе и тот самый вероятностный щит. — Носи.

— Я не могу…

— Ты говорил, что мой вечный должник. Носи. Не снимая.

Миклош был совершенно прав. На них и правду могли напасть. И если Саша могла себя защитить, то отрезанному от магии парню что делать?

Не надо было его с собой тащить. Но что теперь — обратно отправлять? И что может случиться, если Паук появится, и Миклош будет один? Пока он рядом, защиты она удержит. Блок связи — тоже. Очевидно, что Серафима это нервировало — судя по ненавязчивому давлению. Ощутимому, словно монотонный глухой стук в дверь. Раздражающий стук, надо признать.

Но сейчас даже мысль о разговоре с наставником вызывала такую ярость, что Саша откинула даже призрачную возможность этого. Вот значит откуда все эти логические задачи, все эти придирки, вся эта концентрация на общей программе… Из-за менгира. И история Миклоша, рассказанная так искренне, — только попытка отвести внимание от истинного положения дел.

Кто она теперь — ходячая бомба? Источник одной, но шикарной возможности для чего-нибудь? Приманка? Может, именно поэтому ее и Миклоша и отправили сюда, в Пензу, чтобы враг заглотил наживку, а она атаковала, била наотмашь, уничтожая его, кем бы он ни был, и сгорая сама, чтобы ни вопросов, ни свидетелей? Вся эта идея с двойниками…

Ее судьба — сгореть в волшебстве. Раствориться в Отражении. Не больше десяти лет… Саша уловила образы в голове у Миклоша. Говоря это, парень не думал о реальном человеке, только о книжных цифрах, статистке, историях, в которых овладевшие огромными силами отдавали всего себя какой-то высшей цели, выжигая тело. Или погибая от руки того, кто был против их идей.

Что еще от нее утаил Серафим? О чем еще она должна была знать, но не знала? Какую игру с ней вели?

Вопросы, вопросы. Теснившиеся в голове, не дававшие покоя.

Надо было все обдумать — наверное. Прийти к какому-то решению. Позиции.

Но «думать» никогда не было ее сильной стороной. Есть проблемы, и их надо было решать. Действовать.

Саша бросила взгляд за окно.

— Пошли, Вася.

Миклош только хмыкает, показывая отношение к фальшивому имени.

Остановка почти не изменилась. В темноте найти нужную тропку вдоль поросшего бурьяном футбольного поля и закрытой сейчас на каникулы школы было не так просто. Но Саша справилась. Даже тот самый паршиво сделанный мостик через местный ручей без нормальных перилл был на месте. Словно и не было этих лет.

Она остановилась на краю поля. Саша понятия не имела, что именно тут сеяли. Никогда не спрашивала, пока была ребенком, а потом уже и желания как-то не было. Но злак рос вокруг, оставляя, как и раньше, неширокую уходящую вверх дорогу.

Как-то раз в детстве она пошла по ней с весьма шустрой женщиной, бабушкиной подругой, а сама бабушка осталась позади. Ох и влетела ей тогда…

Саша сглатывает, понимая, что так и стоит, не сходя с моста. Она не знает толком, почему, но сейчас, под огромным звездным небом, в окружении тихо шумящих на ветру колосьев, ощущение нереальности происходящего только усиливается. Словно мир сошел со своей орбиты, и теперь куда-то мчится, мчится прочь. А она случайно вышла не на той остановке, и теперь заглянула в какой-то закоулок времени, давно оставленный убежавшей в сторону реальностью.

А еще на ум некстати пришла деревня у леса. Женина деревня.

— Саша. Еще не поздно вернутся. Поймаем такси, и…

Она дергает головой.

— Идем, Мик. Только смотри в оба, ладно? Все равно… Все равно никто не поможет. Какая разница — идти днем или ночью. Отражение всегда одинаково.

Это правда. Тем более что здесь, вдали от городской суеты и ярких эмоций сотен тысяч людей, Изнанка казалась спокойной на километры вокруг. Саша даже в Свободе такого не ощущала — там были щиты, другие Затронутые, менгир… Здесь же ничего из этого не было. Только поле, далекие одинокие дома и бесконечность природы. И лес вдалеке на холме, на опушке которого и стояли нужные им дачи.