Свет вспыхивает яркий. Я до слёз зажмуриваюсь.

Проморгавшись, я вытряхиваю доктора прямо на пол. Талисман сна слетает. Доктор с тихим вскриком просыпается. И без того круглые глаза становятся ещё круглее.

— Я сплю? — глуповато спрашивает он.

— Господин божественный доктор Азиз Йекта?

— Боюсь, моя божественность преувеличена, — доктор крутит головой.

У иноземца, обошедшего полмира, должны быть крепкие нервы, верно?

— Господин божественный доктор, эта девушка, — я перехожу на высокий стиль и начинаю ссылаться на свой статус, подчёркивая его скромность, — просит прощения, однако я, — долго изображать уважение у меня не получается, — нуждаюсь в вашей помощи. Четвёртый принц не отказал. Моя мама серьёзно больна.

— Четвёртый принц не отказал?! Да вы похитили меня!

Умный доктор.

Я киваю:

— Разве принять покровительство Дома Огня, играючи обокравшего принца, не лучше? Ах, не нужно торопиться с ответом. Для начала просто скажите, какие пилюли вы хотите получить. Вы испытали неудобство. Естественно, всё будет компенсировано должным образом.

Доктор поднимается, стягивает с головы колпак, бросает его точнёхонько на бурдюк. Подозреваю, доктор понял, в чём именно я его доставила. Иначе с чего ему окидывать меня тяжёлым взглядом?

Я широко улыбаюсь.

Доктор хмурится, но от работы не отказывается:

— Дом Огня, юная госпожа? Оригинальный наряд и макияж. Где больная?

Глава 28

Я вежливо провожаю доктора в спальню.

Свет и шум уже разбудили маму:

— И-эр? — жалобно спрашивает она.

— Это ЯоЦинь, мама. Четвёртый принц не отказал. Я привела божественного доктора.

— А-а?

Пропустив доктора вперёд, я хватаю водный талисман и выбегаю во двор. В мешке вместо платья, измазанная грязью, я готова предстать хоть перед четвёртым принцем. Но не перед мамой — я ей и так по неосторожности нервы потрепала.

Запрыгнув на сруб колодца, я поднимаю над головой водный талисман и обрушиваю на себя поток воды. Всё равно что бочку на себя опрокинуть. Накопанную из клумбы почву смывает с кожи. Под кваканье мамаши братца я стягиваю с себя грязную мешковину. Я настолько добрая, что бросаю тряпку не вниз, а на землю.

— Цыц, — командую я. — Медитируйте, не отвлекайтесь на ерунду.

— Господин тебя…

— Я всего лишь наказала наложницу за неуважение к дочери клана. В чём эта госпожа неправа?

Я испаряю воду с помощью ци.

Сейчас я оденусь и…

Бездна!

Мне опять мерещится взгляд, он щекочет спину, копчик.

Хах, наверное, память о хвосте чешется.

Войдя в переднюю, я быстро натягиваю бельё, платье. Волосы не досохли, но я уже не обращаю внимания, закалываю шпилькой. В моём внешнем виде наверняка полно огрех, но едва ли мама их заметит, так что я спокойна.

Я прохожу в спальню и останавливаюсь на пороге. Доктор всё ещё вслушивается в мамин пульс. Его пальцы уверенно лежат на её запястье, а вот мама смущена до предела, свободной рукой вцепилась в край одеяла. Наложнице не позволено касаться чужого мужчины, даже если он лечит. Пульс следует проверять через платок из тончайшего шёлка — разве не чепуха? Доктор приоткрывает одеяло. Мама ахает, а доктор как ни в чём не бывало перемещает ладонь маме на живот. Она бледнеет, в уголках глаз выступает влага.

— Мама ты рано собралась оплакивать мужа, он пока ещё жив.

— Цинь-Цинь? Если господин узнает…

— Пусть в поисках справедливости топает к четвёртому принцу, — предлагаю я. — Доктор, мама у меня, конечно, красивая, но вам есть, что сказать по делу?

Он задумчиво поглаживает бороду. Жёсткие волоски закручиваются кольцами, и от того мне кажется, что доктор прилепил на подбородок кусок шкуры чёрной овцы.

— Ядро и меридианы госпожи были повреждены. Болезнь тела — следствие.

— Говорите прямо, доктор, не мычите, пожалуйста, — раздражаюсь я. Что нового он сказал? Разве что про болезнь тела. Я не была уверена в причинах.

— Цинь-Цинь, ты слишком груба, — вмешивается мама. — Твоя речь совсем не женственная. Даже благородные господа, мужчины, будут держаться деликатнее.

Чего-чего?

Я не в настроении спорить, поэтому киваю:

— Я запомню, — и переключаюсь на врача. — Доктор, я всё ещё жду.

— Юная госпожа, — мямлит он. — Я назначу укрепляющие отвары.

До меня доходит, что, возможно, господин Йекта остерегается говорить при маме.

— Как будто они помогут, — выдыхает мама.

Она откидывается на подушку и больше не пытается ни прикрыться, ни упрекнуть меня в невоспитанности. Жест потерявшей надежду обречённой.

— Пользу точно принесут, — возражаю я.

— Цинь-Цинь, мне недолго осталось. Господин божественный доктор щадит мои чувства…

— Не совсем так, госпожа, — поправляет врач. — Юная госпожа говорит верно, отвары пойдут вам на пользу, однако для исцеления простых отваров мало. Юная госпожа, ядро и меридианы вашей матушки были частично выпиты.