– А эта - тебе!
– сказал он и отдал ему четвертую безо всякой отметки.

Костюков поклонился.

– Теперь иди!
– велел полковник.

Капрал вздохнул и пошел. Джеймс и Снивин проводили его взглядом и переглянулись.

– Нет!
– сказал Джеймс.
– Не сделает!

И крикнул:

– Костюков!

Капрал вернулся бегом.

– Мы пошутили!
– сказал Джеймс.
– Теперь мы знаем, ты верный человек. Отдавай деньги.

Костюков с готовностью отдал все четыре монеты.

– А на это выпей!
– велел Джеймс и бросил капралу серебряный рубль. Выпей и за наше здоровье. Иди!

Капрал обтер пот, слабо улыбнулся и поклонился. Лицо его стало счастливым.

– Ах ты, господи!
– говорил он, шагая к таможенному двору.
– Ах ты, ну и штука...

Идти было далеко, капрал вспомнил о рубле и зашел угоститься в кружало. Тощак попробовал рубль на зуб и удивился:

– Смотри, пожалуйста, серебряный. Давно я дельных денег не видал... Чего ж тебе, капрал, поднести?

Костюков выпил гданской, помотал головой и сказал:

– Ну и ну! Бывает же такое с человеком...

Потом он пил двойную перегонную, потом боярскую, потом пиво. И, набравшись храбрости, зашагал на таможенный двор к поручику Крыкову.

– И скажу!
– рассуждал Костюков.
– По чести скажу! Зачем нехорошо делают? Что на мне - креста нет? Разве я татарин? Я русский человек и нехорошо делать никому не позволю. Я не какой-либо аглицкий немец. Капрал я, вот я кто! И те монеты я б ему показал, и пускай! А ему - упреждение. Он человек простой, нашего, мужицкого звания... Разве я что нехорошо делаю?

Костюков увидел водовоза с бочкой и крикнул:

– Стой! В заповетренных землях был? Оружие имеешь на борту более, чем установлено от морского пирату? Отвечай, кто перед тобой.

– Гуляете?
– спросил водовоз.

– Ну, гуляю! А ты отвечай? Из какой страны плывешь?

– Из страны, значит... из этой... со слободы...

– Тогда пойдем, угощу, раз свой...

Вдвоем сели на бочку и поехали к Тощаку. Там гуляли долго, и Костюков, вернувшись на таможенный двор, вдруг забыл, что ему надобно сказать поручику. Стоял и улыбался, глядя, как Афанасий Петрович маленьким долотцом доделывает пресмешную человеческую фигурку из кости.

– Ну, иди, брат, иди!
– велел Крыков.
– Иди! Погулял, а теперь спи. Корабли вон скоро придут - досматривать надобно...

– А он - кто?
– спросил Костюков, тыча пальцем в фигурку.

– Да так! От скуки!
– молвил поручик.

– Ты брось, Афанасий Петрович, - я вижу. Распоп он - вот кто! А давеча ты иноземца вырезал, который на людей ногами топчет...

В это мгновение Костюков начал было вспоминать, зачем он пришел к Крыкову, но так и не вспомнил, - опять отвлекся, да и Крыков всерьез осердился и угнал его спать.

5. "ВЕСЕЛЫЙ ПЕТУШОК"

К вечеру против немецкого Гостиного двора бросили якоря на Двине три корабля под иноземными торговыми флагами: "Вечернее отдохновение", "Трубадур" и "Веселый петушок". Таможенные чины, объявив двум другим судам карантин, поднялись по парадному трапу "Веселого петушка". Крыков - при шпаге и при шляпе - произнес установленные вопросы, выслушал установленные ответы и полистал опись трюмным и палубным товарам. Шхипер Данберг - старый многоопытный проныра, Лис Лисович, как звали его таможенники, - смотрел в глаза Афанасию Петровичу не мигая.

– А теперь по правде, чтобы люди зря не мучились!
– сказал Крыков. Чего привез, господин Данберг?

Данберг смотрел прямо в глаза.

– Я не поверю, чтобы ты, господин Данберг, старый и опытный негоциант, пришел к самому концу ярмарки с таким пустяковым грузом. Четырежды на моей памяти была твоему кораблю от нас конфузия. Мы друг друга насквозь видим. Все едино я тебе, друг милый, не верю ни настолько. Говори, что привез?

Данберг усмехнулся и развел руками. Все его лицо сложилось мелкими складками, как пустой кошелек, - это означало, что он развеселился.

Афанасий Петрович скомандовал таможенникам - начать досмотр. Рылись более трех часов - никто ничего не отыскал. Данберг, откинувшись на спинку кресла, пил кофе и смотрел вдаль. На город опускался вечерний туман, в светлом небе мерцали звезды...

Крыков поднялся из люка, отряхнул пыль и паутину с колен и плеч, подошел к Данбергу. И удивился, почему шхипер пьет свой кофе в таком странном месте - под грот-мачтой. Разве в эдаком месте удобно сидеть и пить кофе?

Твердыми шагами он подошел к шхиперу и велел отодвинуть кресло.