Марк взял большинство обязанностей на себя. При первой встрече Вадим посчитал его горе отцом одиночкой, неудачником, которого бросила жена, оставив с ним недоразвитого ребёнка. Может, тогда он и был прав, но сейчас язык бы не повернётся сказать о нём такое.

Марк переменился, и словно заново родился. В его голосе и движениях появилось больше уверенности, и меньше зажатости.

С его сыном всё было похуже. Лёша совсем погрузился в себя. Он вечно сидел в каком-нибудь углу и бормотал себе под нос, не пойми что. И даже родной отец не мог вывести пацана из этого состояния.

Не изменился лишь Борис Климентьевич, слишком старый, чтобы меняться. Его взгляды на жизнь и мир были настолько старыми, что они намертво прикипели к разуму старика.

Пожилой радист ещё до катаклизма повидал многое, и какой-то там «Лес», чудовища и злые люди, не могли поколебать его.

В один из ужинов, Вадим сел кушать за стол вместе со всеми остальными. Он так привык к приёму пищи на кровати, что сидение за столом, казалось ему не привычным.

На этот раз, на ужи был консервированный суп неизвестной природы.

— Что это? — Спросил Вадим, подавшего еду Рустама.

— Гороховый суп. — Ответил тот. — Я решил подать еду помузыкальней, а то все в последнее время ходят такие грустные.

Народ улыбнулся, оценил дурацкую шуточку.

— А вообще, не смотрите, что он так выглядит. Я его пробовал. Он ничего. — Прибавил друзья уверенности Рустам.

Вадим первый попробовал варево.

— Есть можно. — Его вердикт был сигналом.

Все начали класть ложки супа в голодные рты.

— Теперь, наверное, будем жилища строить, раз автобус всё? — Спросил Марк.

— Надо бы. — Согласился Борис Климентьевич. — Зимой в этой стальной коробке будет холодно. Надо хотя бы землянки вырыть.

— Да. А автобус будем, как… этот… ДОТ использовать. — Сказал Вадим.

Светлые идеи приходили одна за другой. Уже и про ров речь пошла, и про обеспечение лагеря водой, и про всякое другое. Но тут вмешала Арина.

— Ребята! — Взвизгнула она, лёжа на кровати.

Все резко глянули на неё.

— У меня… воды отошли.

Люди не сразу поняли смысл сказанного, а потом допетрили, и подорвались.

— Горячую воду и полотенца сюда! Положите её поудобнее! Быстрее мать вашу! — Надавала команд Ксения.

Борис Климентьевич побежал за водой. Марк понабрал чистых полотенец. Вадим и Рустам помогли Арине улечься так, чтобы ей было удобнее рожать. Делали они это, слушая упрёки медички.

Вода в пыльный тазик была налита, полотенца были не те, муженёк жену не правильно укладывал.

Под Арину наложили подушек, устроили её так удобно как смогли. Воду добыли. Самые лучшие полотенца притащили.

Арина кричала, потела.

— Возьми её за руку дебил! — Накричала на Вадима Ксения.

Растерявшийся Вадим выполнил приказ. Жена так сжала ему руку, что он побоялся, как бы та её не сломала.

Ксеня вымыла руки, расставила ноги Арины как можно шире и сказала:

— А ты дорогая, тужься! Давай! Сильнее! Сильнее говорю! Из тебя так ребёнок не выйдет! — Ксения кричала, а у самой руки тряслись. Она никогда не принимала родов. Всё, что она и другие сейчас сделали, у неё было подчерпнуто из медицинских книжек.

— Ты слышала её Арин? Тужься. — Мягко, но настойчиво сказал Вадим. — Вот так. Так ведь? — Васильев посмотрел на Ксению.

— Так-так. Э-э… Головка!.. Головка появляется! Ещё немного Арина!

— А крови-то сколько. — Удивлялся Рустам. — Столько и должно быть?

— Ага. — Подтвердили Марк. Борис Климентьевич почему-то промолчал, хотя у него-то точно были дети.

В уши всех людей окружавших роженицу, влетел визг.

Ксения держала новорождённую девочку всю покрытую алым.

Выпустившая из себя ребёнка и семь потов Арина, протяжно выдохнула.

— Теперь вроде пуповину… — Недоговорил Вадим.

— Я знаю. — Сказала Ксения. — Чистый нож сюда.

Рустам дал нож.

Ксеня разрезала пуповину и передала ребёнка матери.

Арина улыбалась сквозь гримасу мучений.

Вадим легонечко дотронулся до дочки кончиками пальцев. Та была мокрая, тёплая, дрожащая.

У Вадима непроизвольно потекли слёзы. Всё было не зря. Все эти месяцы пути, боли, нужды, крови, пережиты, дорога закончилась, и у неё хороший конец. Но…