Делаю глоток, оставляю темный след на пластике. Смотрю на перемазанных мальчишек. И понимаю: плохая идея с печеньем была.

– Сама как ребенок еще, - бархатно произносит Никита.

Подается ближе ко мне и, наклонившись, проводит пальцами по уголку моих губ, видимо, стирая шоколад.

– У вас все нормально? – выдыхаю рвано и импульсивно потираюсь щекой об его ладонь.

Мне одиноко, грустно и катастрофически не хватает ласки. Пытаюсь поймать капельку уюта и семейного тепла рядом с Никитой, но…

– Да, конечно, под контролем, - он вдруг ожесточает тон и убирает руку.

Между нами явно черная кошка пробежала. В прошлом, которого я не помню.

Отворачиваюсь, потому что не люблю наблюдать подобные смены настроения мужа. Ведь случаются они довольно часто. Лучше подожду, пока Никита вновь смягчится. А пока что достаю еще печенье. На это раз с расчетом и на мужа, но он отрицательно качает головой.

– Тебя обещают выписать недели через две, - выдает Никита, обескуражив меня этой новостью.

– Так поздно, - жалобно стону я.

– Ой, а Сталый Новый год? – капризно ноет Митя.

– Опять без мамы на праздник останемся, - злится Коля.

– Это что еще за бунт? – Никита старается быть строгим, но я чувствую, что он растерян и готов нам сдаться. – Слова врача не обсуждаются. Ты нам здоровой нужна, - обращается ко мне, превращаясь в заботливого мужа.
– Поэтому лечись.

Хоть произносит все это повелительным тоном, но мне тепло от его слов становится.

Нужна я им, значит. Всем. И ему тоже?

Не прекращаю думать об этом на протяжении всей нашей встречи. Обстановка теплеет, становится добрее. И я не хочу расставаться, однако время бежит неумолимо.

Зацеловываю мальчиков на прощание, а они щеки вытирают с недовольным: «Ну, ма-а-ма, мы же мужчины». Но, выбрав момент, обнимаю и чмокаю их опять.

– Коля, Митя, идите пока и наденьте куртки в коридоре, - спроваживает их Никита. – Подождите меня в холле. Я скоро.

Братья кивают и послушно уходят. Правда, за дверью начинают спорить о чем-то бурно. Я же обращаю внимание на Никиту. За все время мы остаемся наедине во второй раз.

Первый был не очень удачным…

– Никита?

– Итак, Ярослава… - ныряет он рукой в карман. – Яра, - исправляется, чтобы звучало не настолько официально. – Ты спрашивала о кольцах. Мы не носим их, потому что боимся на работе потерять. Вот, - раскрывает ладонь, на которой поблескивает обручалка.

Беру ее, ненароком проводя подушечками пальцев по грубой мужской коже, обжигаясь ее жаром. И мгновенно вспыхиваю сама, опасаясь даже взгляд поднять на Никиту. Делаю вид, что рассматриваю колечко.

– Великовато мне, - прокручиваю золотой ободок на безымянном пальце, а потом, подумав, надеваю его на средний. И все равно не мой размер. – А твое где?
– прищуриваюсь недоверчиво.

– Ты очень похудела в последнее время, - объясняет Никита. И тут же достает из кармана второе кольцо.

– А кому-то пора завязывать с оливье, - хихикаю я, когда он с трудом натягивает его себе на палец.

– Вот и поэтому тоже не носим, - не теряется муж, но снимать «символ брака» не спешит.

– И кто я по профессии? – уточняю лишь потому, что не готова отпускать мужа.
– Учитель? Няня? – вырывается сам собой.

– Почему? – сводит брови Никита.

– Не знаю. Мне почему-то кажется, что я работаю с детьми, - осекаюсь, когда слышу снисходительный смешок мужа. Будто мне до благородной профессии, как до Луны.
– Нет? Ладно, я могу ошибаться, - опускаю голову.
– Где тогда я работаю? – бурчу под нос, и меня неожиданно захлестывает волна страха.
– А ты начальство предупредил, что я в больнице? Мне нельзя место терять, потому что…

Почему? Чувствую, что мне очень нужна работа. Деньги… Но зачем?

– Работала… - пристально глядя на меня, постановляет Никита. – Но больше тебе там делать нечего, - рявкает, будто оберегает свою собственность.
– В ночном клубе, - цедит в ответ на мой вопросительный взгляд.
– После смены тебя ударили и ограбили. Полиция выяснила, что это был один из посетителей. Возможно, он видел или как-то узнал, что тебе в тот вечер передали выручку. Сейчас пытаются выяснить, кто он, и привлечь к ответственности…