Шрифт:
Какие жестокие игры…
Зажмуриваюсь, когда дверь с грохотом захлопывается, отрезая меня от внешнего мира. Я словно заключена в золотой клетке. Впрочем, лучше так, чем жить во лжи.
– Мама Яра, - подбегают ко мне мальчики. – Уехал папа?
Киваю, но они даже не расстраиваются. Наоборот, переглядываются заговорщически и меня в сторону кухни тащат. Коля стул к холодильнику придвигает и, забравшись на него, лезет в морозилку за ведерком клубничного мороженого.
– Для настроения, мама Яра, стресс заедать будем, - выдает он.
– Да откуда ты таких фраз набрался? – хихикаю я и осекаюсь, потому что понимаю, откуда: из очередных сериалов, что смотрел друг Ника. Как там его, Толик?
– Сначала ужин, - фыркаю я, огорченная своими мыслями.
– Мог'оженое вкуснее, - заигрывает Митя.
– Вот я сейчас как приготовлю вам вкуснейший ужин, языки проглотите, - поддерживаю их позитивный настрой. Окидываю взглядом полки холодильника. – Так, будет у нас омлет с овощами и…
– Может, мы позвоним Папе Морозу и предупредим, что с нами все в порядке? – выпаливает Коля.
От неожиданности я выпускаю из рук лоток с яйцами. Они бьются об пол, раскалываются и пачкают дорогое покрытие слизью и желтками.
Игнорируя учиненный мной беспорядок, я поворачиваюсь к мальчикам.
– Волноваться же будет, когда вернется, а нас нет, - оправдывается старший, но сжимается под моим потемневшим взглядом.
– Папа Мог'оз о нас заботится… - вступает в перепалку Митя.
– Я запрещаю вам говорить здесь о нем, - шиплю я, едва не взрываясь.
– Ясно. Поняли, - неожиданно послушно выдают оба.
Хмурюсь, наблюдая за моими мальчиками, всматриваюсь в их серьезные не по годам лица. И корю себя за импульсивность.
– В конце концов, у нас даже нет его номера, - смягчаюсь я и заставляю себя улыбнуться.
– А телефоны, подаренные им, мы в квартире оставили.
– Ты не позволила забрать, - бурчит Коля.
– И Дина тоже, - обижается Митя.
А у меня сердце рвется на части. Как объяснить детям, что у меня не было иного выхода?
– Лучше помогите мне прибраться здесь, - подмигиваю братьям. – И готовить будем вместе.
Во время ужина напряжение между мной и мальчиками снижается. Ближе к ночи мы вместе запираемся в нашей комнате. Хоть Лев с остальной охраной живут в гостевом домике, мне все равно неуютно. Поэтому поворачиваю ключ в замке.
Забираюсь на огромную постель, укладываюсь рядом с мальчишками.
– Спокойной ночи, мама Яра, - шепчут они. – И Папа Мороз, - добавляют едва различимо.
Сдерживаю эмоции, чтобы не выплеснуть их вновь на ни в чем не повинных детей. Обманутых, как и я.
Поворачиваюсь набок, укладываю руку под голову – и щеки касается прохладный металл. Выставляю запястье перед собой, рассматривая его в лунном свете, что сочится из окна.
Лихорадочно вздыхаю: в квартире Ника я оставила не все подарки. Кое-что забыла…
Провожу пальчиками по браслету, касаюсь подвески в виде солнца. Очерчиваю контур. Разозлившись, тянусь к застежке. Хочу сорвать обжигающую кожу окову и выбросить немедленно, но кисть будто парализует. Мое тело взбунтовалось и отказывается исполнять поручения разума.
Обессиленная, я сдаюсь. Прячу руку с браслетом под подушку, прижимаюсь к ней щекой – и всхлипываю, как можно тише, чтобы мальчиков не разбудить.
Глава 17
На следующий день
Ярослава
Младенец на моих руках постепенно успокаивается, затягивает свою губку изнутри и посасывает громко и смачно. Прижимаю крепче теплый комочек к груди.
– Он ведь есть хочет, поэтому и кричит, - произношу, не сводя умиленного взгляда с невинного личика. Глазки закрыты, светлые реснички дрожат, белый пушок на головке светится в лучах солнца, что проникают из открытого окна. Точно ангелочек.
– Мелкий такой, как его брать вообще. Рассыплется в руках, - недовольный голос доносится откуда-то сверху. – И страшненький. На фотографиях в соцсетях новорожденные симпатичнее.
– Глупости не говори. Он очень красивый, - вздыхаю я и касаюсь губами красного лобика. Малыш чувствует меня и тут же начинает ворочаться, чмокать активнее в поисках еды. – Бутылочку неси. Быстро, - рявкаю я и при этом очень злюсь.
***
– Мама Яра! Мама, – вырывают меня из сна звонкие крики. – Ну, ма-ам!