– Ясно. Как только получишь информацию, сразу мне пересылай, - и добавляю чуть слышно.
– Уверен, для Ярославы это тоже важно…

– Стоп. С чего это ты так о ее чувствах печешься? – Толик садится напротив. – Изначально ведь план был какой? Держать жену Солнцева при себе, наблюдать, - морщусь, как от зубной боли, когда коллега мою Яру чужой женой зовет.
– Ждать, пока она что-нибудь не вспомнит или случайно не проговорится. А потом информацию использовать против Солнцева. Что вдруг изменилось? – прищуривается.

– Все изменилось, - рявкаю я и невольно хлопаю себя по карману.

Нащупываю кольцо с голубым топазом, под цвет глаз Яры. Кажется, оно ткань брюк прожигает. И заставляет кровь мгновенно вскипеть.

Выходные нам с Ярой предстоят нервные. Но после серьезного разговора и пары пощечин, которые она мне наверняка зарядит, я планирую сделать ее своей. По-настоящему. Знаю, я опять тороплюсь с предложением. Но почему-то чувствую, что история, как с Миланой, не повторится. Яра другая совсем, чистая и наивная. Настолько, что я начинаю сомневаться, жила ли она вообще в браке с Солнцевым. Впрочем, дети – яркое тому доказательство…

– Только не говори, что ты Солнцевскую бабу… - проследив за моей реакцией, восклицает Толик.

– Заткнись! – бью кулаком по столу. – И прекрати ее так называть. Она не вещь какая-то. И не… баба, - выплевываю зло. – Солнцев на произвол судьбы ее бросил. И на растерзание конкурентам. С детьми вместе.

– Милые бранятся… - начинает коллега, но спотыкается о мой пылающий взгляд. – Эх, Ник, ну что же ты на очередную модельку повелся? На те же грабли? Солнцев как бросил, так и поднимет. Вернется – и она тут же к нему побежит, отбросив все обиды. Деньги творят чудеса. К тому же, Ярослава и не помнит ничего. Это мы тут предположения строим, что между ними произошло…

– Я не отпущу ее, - сжимаю кулаки.

– Ой, дурак, - закатывает глаза Толик.

Отвлекается на сигнал телефона. Слушает долго и внимательно. Отвечает односложно. Мне бы следовало насторожиться, но я опять мыслями улетаю к Яре.

– Пиши завещание, друг, - отключившись, беспокойно говорит Кузнецов, а я смотрю на него скептически. – Ребята из полиции звонили. Со свежими новостями…

Меня сложно напугать, я и так многое повидал за годы службы. И влипал в разные ситуации. Но с недавних пор мне есть, о ком переживать. Поэтому напрягаюсь, пытаюсь считать эмоции Кузнецова, но срываюсь:

– Не тяни кота за хвост, Толик. Говори, как есть!

– Что ж… С крупного бизнесмена, банкира Никиты Солнцева сняты все подозрения. Потерпевшие забрали свои заявления, - на выдохе выдает.

– Невозможно, - рычу я.
– Его банковские махинации и мошеннические схемы реальны. Ошибки быть не могло. Я ведь сам против него дело начинал, с потерпевшими общался, только тогда Солнцев откупился, - удивленно тяну я. – А на этот раз он даже из страны сбежал.

– Теперь он опять добропорядочный гражданин, - пожимает плечами.
– А бежал он не от нас, сам знаешь.

– Так, допустим, и Ильясов позволил? Мы же выяснили, что Солнцев серьезно этому депутату дорогу перешел. Ильясов в отместку его в долги вогнал. Он же инициировал возбуждение дела против нечистоплотного банкира. Тот случай, когда крысы пожирают друг друга, - задумчиво произношу.

– Видимо, крысы договорились, - парирует Кузнецов, но продолжает серьезнее.
– Скорее всего, людям Ильясова удалось отыскать Солнцева за границей. Даже без помощи его жены, которую ты под свое крыло взял. И пришлось Солнцеву хорошую часть бизнеса отвалить взамен за спокойствие. Теперь он больше не так богат и наверняка очень зол.

– Где сейчас Солнцев?
– барабаню ручкой по папке с документами.

– Где же ему быть? Наверняка мчится в Россию-матушку. Бизнес восстанавливать, дальше заемщиков облапошивать и трясти, - хмыкает Кузнецов, а я белею от злости и паники. – Избавляйся ты от своей «богатой невесты», пока за ней не приехали.

– Твою ж мать, - подрываюсь с места и, по пути схватив пальто, вылетаю на улицу.

Через час я уже в своем подъезде. В пару скачков преодолеваю лестничный пролет, замираю возле квартиры.

Толкаю дверь – и она поддается. Не заперто.

– Яра? – кричу в никуда, но подсознательно предполагаю худшее. – Коля, Митя?

Одиноко и пусто здесь. Почти как раньше. И только голодный Дин, с диким лаем выскочивший мне навстречу, напоминает, что все случившееся не было сном.

– Тебя тоже бросили? – наклонившись, треплю его по холке. Усмехаюсь с горечью.

Выключаю чувства и активирую режим железного полицейского. Осматриваюсь внимательно: никаких следов борьбы. Вещи на местах, зеркала целы, ящики закрыты.