Шрифт:
***
Вильяра-вихрь убивала проклятого Иули, не торопясь, со смаком. Его одежда давно разлетелась клочьями, тело почернело, изменилось в тщетной попытке противостоять стихии. Он ещё колдовал, строил щиты, которые она с наслаждением ломала, иногда — вместе с костями врага. Вильяра не понимала одного: почему омерзительное существо, порождение пещерного мрака и ночных кошмаров, совсем не огрызается? В его убийственных навыках Вильяра не сомневалась, и Камни равнодушно питали силой их обоих. Иули ещё мог ударить её. Возможно, сбить превращение и тем уничтожить.
Да, Вильяра жива, пока остаётся стихией. Она не желает снова и снова задыхаться от боли, ловить выпадающие потроха, значит, двуногий облик больше не для неё. Кто-то обещал её исцелить, но заманил в ловушку и отдал на растерзание Онге. Кто-то говорил про наваждения и велел с ними сражаться — она сражается. Почему проклятое наваждение больше не желает сражаться с ней? Кто и зачем отчаянно зовёт её: «Вильяра, выходи из круга?» Стихия туговато соображает, ей нечем и незачем. Она летит на крыльях ярости к смерти: врага, своей… «Кричавка драная, очнись!»
«Вильяра, выходи из круга!»
Ну, нет! Проклятый Иули! Он слабеет, но так и обороняется, не нападая! Кажется, творит собой нечто странное, она не понимает, что…
Снег. Высь без потолка. Позади, в густом тумане, смыкаются каменные ворота. Как, она уже вне круга? Пора останавливаться? А стихия не желает, стихия только вошла во вкус. Да, ей по вкусу чёрная, ядовитая кровь Иули… И другой, красной тоже хочется отведать. «Стой, Вильяра! Всё закончилось!»
Не дождётесь! Она удачно приложила Иули о скалу и на долю мига задумалась: поиграть с ним ещё или добить? Кажется, полудохлый враг дозрел до того, чтобы огрызаться…
Кто-то свежий, равный ей по мощи налетел откуда-то сбоку. Такая же одушевлённая стихия, вихрь по имени Альдира. Закрутил, сжал, высасывая силу, гася ярость, усмиряя Вильяру-вихрь по праву и долгу наставника. Она ещё поотбивалась от него сгоряча! Не сразу сообразила, что дерётся уже двуногая с двуногим — вело её хуже, чем с марахской травы. Дикая сила едва умещалась в теле, распирала, тянула в разные стороны, Вильяра уже не понимала, куда.
Нарочито ровный голос наставника:
— Вильяра, ты выздоровела?
— А? Что?
До неё дошло, наконец, через миг испуга и растерянности, что она стоит на своих двоих, живая и целая. Только голова — кругом, но это же пройдёт?
Глава 9
***
Попасть на Пращурову Длань мудрый Альдира смог лишь тогда, когда Иули и Вильяра с неё исчезли, а на месте, где они сидели, начало расти облачко тумана. Туман источал угрозу и норовил растечься по всей Длани, поэтому колдун, отступив к обрыву, спел «летучую». Вихрь не нуждается в опоре под ногами, и большинство опасностей ему нипочём.
А туман всё клубился, дотёк до краёв, свесил с обрывов мохнатые хвосты. Медленно светало. Мудрый вился над Дланью, как кричавка над огородом. Вот и первые лучи солнца позолотили слоистое облачко, оно уже не казалось зловещим… Пока не выметнуло смерч, в котором Альдира едва опознал Вильяру. Мудрый ринулся к ней сквозь клочья разлетающегося тумана. Услышал зов Нимрина, но даже не сразу понял, что за чёрный комок она гоняет и швыряет? Узнал по ауре и понял: Иули пока жив, но это ненадолго. Вильяру, в самом деле, пора останавливать!
Вихрь налетел на вихрь, они сплелись и заплясали над вершиной утёса. Вильяра набрала столько бешеной, стихийной силы, что даже Альдира, со всем его опытом и могуществом, не сразу смог её осадить. Вернул двуногий облик себе и ей, одновременно. Не был уверен, исцелилась ли она? Побоялся хватать и держать слишком крепко — а зря! Дикая девчонка с Ярмарки больно саданула ему коленом, отскочила, замерла со сжатыми кулаками, готовая к продолжению драки.
Альдира сдержал рвущиеся наружу ругательства, тихо спросил:
— Вильяра, ты выздоровела?
— А? Что? — и, видимо, вспомнила. Сгорбилась, прижала ладони к животу, чтобы через несколько вздохов, ощупав себя, потрясённо выговорить. — Я выздоровела. Я цела.
Вскинула руки, огласила снега ликующим кличем, переходящим в «летучую». Заплясала вокруг мудрого, сверкая снежной пылью на солнце — и тут же вернулась. Крепко обняла его, повисла на шее: здоровая, счастливая, пьяная силой. Он обнял её в ответ, поднял, закружил…
— Ой, Альдира, смотри!