На постоянной основе. Да. После их свадьбы Гриша успокоился. Стал увереннее в себе. Увереннее с ней. Словно перешел границу, после которой можно уже было не волноваться. Словно все было решено навсегда. Расслабился, в общем.

Билеты оказались на рок-оперу. И Гриша даже не уснул в процессе просмотра, что свидетельствовало об абсолютном успехе постановки.

— А неплохо, да? — заметил он, когда они выходили из зала. — А что мы с тобой в театр не ходим?

Яра ощутила, как задергался глаз. Да правда, чего это они? Как будто бы кто-то из них выступает против того, чтобы выходить из дома ради чего-то кроме работы… Но она уже пообещала себе, что будет милой и пушистой и не станет рычать, а наоборот всеми силами постарается закрепить успех.

— Да, мне очень понравилось. Надо.

— А теперь можно и домой.

Милой и пушистой. Улыбаемся и машем.

— Ага.

Дома Гриша лег в постель, почитал минут пятнадцать и провалился в сон. Так что из душа вся чистая и распаренная Яра выпорхнула к уже похрапывающему мужу. Посмотрела на эту картину, вздохнула, задернула шторы, забрала из его пальцев сотовый, убедившись, что будильник активирован, положила его на тумбочку, натянула на Гришу одеяло повыше, выключила свет и пошла на кухню. Там налила себе чай и села за ноутбук изучать запросы потребителя. С витриной для свадебного салона нужно было что-то решать.

День пятый.

— Гриш, а давай займемся сексом, — предложила Яра, подбираясь к мужу. — А хочешь, я тебе массажик сделаю, м?

Этим вечером она специально накормила его поплотнее, чтобы был подобрее и потяжелее и не смог убежать. Увы, план не сработал. Гриша глянул на нее из-за книги и скорчил жалобную гримасу.

— Может не сегодня, а?

Да чтоб тебя!

— Гри-иш, — настойчивее позвала Яра и потянула вниз его штаны, — ну хочешь, начнем с минета.

— Так, ну-ка отстань, — возмутился он и рванул штаны обратно. — Не хочу я секса… Все, Яра, дай почитать.

И снова скрылся за книгой.

Ну, и как тут быть? Продолжать настаивать? Так человек вроде сказал «нет». С другой стороны, а она что, не человек? Она что — не нуждается в близости? И вообще, ученые давно отнесли к секс к базовым витальным потребностям. Нижний уровень в пирамиде Маслоу. Пока не удовлетворишь, о самореализации можно забыть.

Но «нет» же… И Яра уже приготовилась уползать в чащобы беспросветной тоски, когда случилось чудо.

— Ладно! — внезапно согласился Гриша и отложил книгу. — Хватит страдать, иди сюда.

Серьезно? Он ей что, одолжение делает? А с другой стороны, если она сейчас встанет в позу и откажется, то следующий раз может быть не скоро. Так что да ну ее — гордость. Да здравствуют низменные плотские страсти!

И Яра мигом забралась на него, уселась ему на бедра, стянула по очереди майку с себя и футболку с него.

Наклонилась, целуя. Как же она все это любила: ощущение его рук на коже, прикосновения грудью к груди, мягкую колючесть бороды… Яра ловила каждое касание, отдыхала в них, успокаивалась.

Ладно, возможно, она была нимфоманкой. Или гришеманкой. Скорее второе.

Ей хотелось поиграть. Она скользнула языком ему за зубы, и ощутила как уперся ей в бедро его член.

Спустя восемь лет отношений ей все еще ничего не стоило завести его, если он позволял. И это заставляло ее гордиться собой.

— Кто-то обещал мне минет, — едва ли не пропел ей в губы Гриша.

Что?

Черт…

«Ты мне тоже много чего обещал…»

Ладно-ладно…

Белая и пушистая.

В конце концов и правда сама предложила.

Яра подалась назад.

— У тебя сейчас такое лицо, что я уже не уверен, что готов доверить тебе столь важную часть себя, — хмыкнул Григорий.

— Не переживай, я осознаю степень ответственности. Если я сейчас его откушу, то секса больше не будет никогда.

— Яра! Ну не хочешь, не делай.

— Да все я хочу!

— Да я же вижу!

— Не решай за меня!

— Ничего я не решаю!

— Так, все!

Яра слезла с него, нашла свою майку и натянула обратно.

— Яр…

Обернулась.

— Что случилось?

И правда. И чему был посвящен приступ ее раздражения?

Она села на диван и уставилась в пол.

— Прости.

— Прощаю. Только ты бы уже начала говорить о своих желаниях как-то прямее. А то говоришь одно, а по факту хочешь другое.

Вот здесь он был прав, и это злило еще сильнее. Но говорить отчего-то и правда было тяжело. И говорить, и формулировать вообще. Может быть, потому что она сама до конца не понимала, чего хочет и какими путями.